10. Часть четвертая. Тоталитаризм и его альтернативы

(417:) Что касается меня, я терпеть не могу эти абсолютные системы, которые представляют все события истории зависимыми от глубоких первопричин, связанных цепью фатализма, и которые, на самом деле, исключают людей из истории человеческой расы. Они кажутся моему рассудку ограниченными за фасадом их претензией на широту и ложными за дымовой завесой математической точности.

Алексис де Токвилль

Если способность больше понимать (видеть) действительно приводит к большему развитию, если более глубокое видение — действительно более полное существование (бытие), то мы должны пристально рассмотреть человека, чтобы увеличить нашу способность жить.

Пьер Тейяр де Шарден (419:) (рус. изд. 498:)

1. Глава 22. Идеологический тоталитаризм

«Исправление мышления» обладает собственной психологической инерцией, энергией самосохранения, не всегда связанной с интересами режиссеров данной программы. Когда мы задаемся вопросом об источниках этой инерции, мы наталкиваемся на сложный набор психологических характерных черт, которые можно сгруппировать под общим заголовком «идеологический тоталитаризм». Под этим неуклюжим выражением я намерен подразумевать объединение склонной к крайностям идеологии со столь же нацеленными на крайности индивидуальными чертами характера — экстремистскую почву для соединения людей и идей.

Обсуждая тенденции к индивидуальному тоталитаризму у моих субъектов, я выяснил, что такие тенденции были вопросом степени и что определенный потенциал подобной формы бескомпромиссной эмоциональной ориентации существует в душе у каждого. Точно так же любая идеология — то есть любой набор несущих эмоциональную нагрузку взглядов на человека и на его отношения к естественному или сверхъестественному миру — может доводиться её сторонниками до других в тоталитарном режиссировании. Но это с наибольшей вероятностью происходит с теми идеологиями, которые наиболее широки по своему содержанию и особенно амбициозны — или склонны к мессианству — в своих притязаниях, неважно, религиозных ли, политических или научных. А там, где существует тоталитаризм, религия, политическое движение или даже научная организация становятся ничем иным, как исключительным (особым, эксклюзивным) культом.

Обсуждение того, что же является самым главным в среде «исправления мышления», может, таким образом, привести нас к более общему рассмотрению (420:) психологии человеческого фанатизма. Ибо, определяя на основе этого изучения «исправления мышления» черты, общие для всех проявлений идеологического тоталитаризма, я хочу предложить набор критериев, с помощью которых можно оценить любую среду, — базу для ответа на вновь и вновь повторяющийся вопрос: «А может, это всего лишь «промывание мозгов?» (рус. изд. 499:)

Эти критерии состоят из восьми психологических характерных черт, которые являются доминирующими внутри социального поля среды «исправления мышления». Каждая из них обладает тоталитарным качеством; каждая зависит от в равной степени абсолютных философских предположений; и каждая мобилизует определенные индивидуальные эмоциональные тенденции, главным образом, поляризующего характера. Психологическая характерная черта, философское обоснование и поляризованные индивидуальные склонности являются взаимозависимыми; они скорее нуждаются друг в друге, чем непосредственно порождают друг друга. В сочетании они создают атмосферу, которая может временно пробуждать энергию или подбадривать, но которая в то же самое время создает самые серьезные угрозы для человека.