2. Глава 23. Подходы к перевоспитанию*

*(*СНОСКА* На протяжении этой главы термин education переводится в зависимости от контекста как «обучение», «образование» или «воспитание», тогда как re-education переводится преимущественно как «перевоспитание». — Прим. науч. ред. *КОНЕЦ СНОСКИ*)

На протяжении всей этой книге я рассуждал над тем, что Мильтон называл «мучительными переменами жестоких крайностей». Рассуждения такого рода, особенно с критическим уклоном, подразумевают, что существуют альтернативные возможности для изменения человека — не столь мучительные и менее жестокие. Под изменением человека я имею в виду те сдвиги и перемены в ощущении внутренней идентичности, которые происходят с индивидами в юношестве и в зрелом возрасте. В этой главе я хочу коснуться наиболее важных средств и факторов такого изменения — образовательных, психологических, религиозных и политических, — а также затронуть вопрос об их сходстве с идеологическим тоталитаризмом и их возможностей для избегания или освобождения от последнего.

Все эти действующие силы используют четыре основных подхода для изменения людей: принуждение, увещевание (exhortation — проповедь), терапию и [само]реализацию. Идеологический тоталитаризм приспосабливает все четыре подхода, как ясно следует из данного исследования «исправления мышления», но в основном опирается на первые два. Все эти подходы отнюдь не являются взаимоисключающими; однако каждый из них выражает особое послание (message), специфическую цель и апеллирует к особенному аспекту человеческой природы.

В принуждении заложено следующее послание: «Ты должен измениться и стать таким, каким мы приказываем тебе стать, иначе…». Угроза, заключенная в «иначе…», может быть какой угодно — от смерти до всеобщего остракизма, любой вид физической или эмоциональной боли. Цель неприкрытого принуждения — сформировать послушного и деморализованного сторонника. Оно направлено на наиболее примитивные человеческие эмоции и вызывает желание убежать, отбиться, замереть от ужаса или полностью покориться. Наглядным примером принуждающего подхода к изменению людей были концентрационные лагеря нацистов. В них, по выражению Бруно Беттельгейма¹, стремились «уничтожить заключенных как индивидуумов и обратить их в послушные, податливые массы … полезный предметы для нацистского государства». Гестаповцы не пытались навязывать заключенным свои доктрины и обращались с ними беспрецедентно жестоким, садистским и унизительным образом. Вместе с тем, важно заметить, что даже в таких условиях иногда происходила идеологическая конверсия: некоторые из тех, кто длительно находился в заключении, постепенно принимали взгляды нацистов на превосходство арийской расы и законность немецкой экспансии — буквальное проявление психологического механизма «идентификации с агрессором»². При «исправлении мышления» принуждение наиболее значимо на ранних этапах тюремного варианта процесса, но оно является необходимой составляющей всех вариантов и всех стадий «исправления мышления», несмотря на то, в какой степени оно может быть временно смягчено до фонового уровня.

Послание, заключенное в увещевании (проповеди), звучит так: «Тебе следовало бы измениться (если ты — нравственный человек) и стать таким, каким (от имени высшей нравственной власти) мы настоятельно просим тебя стать». Увещевание нацелено на создание обращенных и учеников (послушников), т.е. людей, измененных в соответствии со специфическим идеологическими убеждениями ментора (наставника). Подход апеллирует к желанию индивида быть «хорошим» или стать лучше; к заложенным в человеке тенденциям переживания чувства вины и стыда, включая чувство экзистенциальной вины. Это — типичнейший метод как религиозных, так и псевдорелигиозных секулярных идеологий; в обоих случаях взывание к совести усиливается обещанием награды, земной или сверхъестественной. Как я уже подчеркивал, при «исправлении мышления» увещевание чрезвычайно выступает на первый план и, возможно, является самым бросающимся в глаза его компонентом.

Послание терапевтического подхода: «Ты можешь измениться, — из своего нынешнего нездорового состояния, и найти облегчение для своих страданий — если ты испытываешь подлинное побуждение стать здоровым; и если ты согласен следовать моим (или нашим) методикам и инструкциям». Цель терапии — физическое и эмоциональное здоровье (в смысле, выражаемом словами «здоровый» (hale — также «крепкий») и «невредимый» (whole — целый)), освобождение от инвалидизирующей болезни и дефекта. Данный метод обращен к наиболее рациональной, благотворной, устремленной к здоровью и уравновешенной стороне личности. Это — традиционный подход представителей медицинских профессий, в эмоциональной сфере наилучшими примерами являются психотерапия и психоанализ. Однако, религиозные и секулярные идеологии также используют этот подход, или, по крайней мере, заявляют о нем. «Исправление мышления» до несуразности наполнено ссылками на «болезнь», «здоровье» и «лечение», начало которым положил сам Мао Цзэдун. Такая терминология подразумевает возвращение к биологической норме и придает реформаторам роль социальных врачей.

Послание самореализации передается словами: «Ты можешь измениться — так, чтобы более полноценно проявить свой потенциал, — если ты готов противостоять себе на основе идей и подходов, которые бросают вызов твоему нынешнему образу мышления и поведения». Ее цель — сформировать максимально реализующего креативный потенциал, развивающего до предела свои таланты человека, старающегося достигнуть наивысшего из доступных ему уровней. Хотя такая цель тесно связана с целью терапевтического подхода, это совсем не одно и то же. Самореализация скорее причиняет боль, чем ее облегчает, и скорее может привести к чередованию внутри человека периодов сниженных возможностей, чередующихся с креативными пиками, чем к уравновешенному состоянию здоровья и сил. Все основные действующие силы изменений временами придают особое значение данному подходу, а временами — отклоняются от него. Самореализация является открыто признанным идеалом таких разнородных групп, как: политических сил, ассоциирующихся с традиционным либерализмом; различных психоаналитических групп³ (самый свежий пример представляют те из них, что подверглись влиянию экзистенциализма); мистиков всех основных религий Востока и Запада и практикующих дзен-буддизм; а также деятелей образования, испытавших воздействие философии Джона Дьюи. Дополнительными историческими вариациями самореализации являются концепция самосовершенствования Конфуция и древнегреческое понятие aretê — точка зрения, считающая целью жизни максимальное проявление врожденных способностей. Однако самореализационный подход — самый сложный из всех в плане последовательного претворения: многие нарушали этот принцип, даже если провозглашали его теоретически, и он также печально известен уровнем своей «скоропостижной смертности». На самом деле, уже само формирование каких-нибудь институтов вокруг самореализации слишком часто означает начало ее конца. В данном случае притязания «исправлении мышления» часто полны злейшей иронии, так как тоталитаризм способствует скорее ущемлению возможностей человека, чем их реализации. Тем не менее, фальшь этих лозунгов не абсолютна, поскольку иногда, особенно среди молодых, «исправление мышления» переживается как путь к самореализации.

На практике, ни один из этих подходов не встречается в чистом виде (даже нацистские концлагеря, вероятно, оказывались под воздействием проповеднического (exhortative) духа породившего их массового движения), и любые значительные попытки по изменению людей, как правило, включают в себя все четыре элемента. Более того, между этими составляющими возникают существенные взаимные пересечения, и разделить их становится сложно. «Исправление мышления» в особенности выявляет сложности взаимодействия между увещеванием и принуждением: принуждение используется для стимулирования чрезмерных чувств вины и стыда с тем, чтобы они, в свою очередь, породили процесс внутреннего увещевания; а увещевание используется для стимулирования столь сильнодействующей негативной совести, что она в результате превращается в некую форму самопринуждения (self-coercion). С другой же своей стороны увещевание сливается с терапией, а терапия, в свою очередь, — с самореализацией. Однако эти четыре подхода можно и желательно различать друг от друга в любой попытке перевоспитания, если не как абсолютные альтернативы, то хотя бы как преобладающие эмоциональные стили.

Обсуждая наиболее значимые институты и процессы, связанные с изменением [человека], — образование (обучение), психиатрию, религию и политику, — я не пытаюсь перечислить все возможные их сходства и различия с «исправлением мышления». Вместо этого, я заострю внимание на тех аспектах каждой из этих действующих сил, на которые может пролить свет наше обобщающее исследование тоталитаризма.