АНТУАН ДЕ СЕНТ-АМАН

УЕДИНЕНИЕ

(Фрагменты)

Как я люблю уединенье!

Как этот край, чей свят покой, Вдали от суеты мирской Мне по душе в моем смятенье! О, боже! Как я видеть рад Леса, что на заре Вселенной Надели из листвы наряд И красотой своей нетленной, Как и столетия назад,

К себе приковывают взгляд.

Среди листвы зефир-повеса Играть без устали готов, И только высота стволов Изобличает возраст леса. Сюда со свитой поспешил

Укрыться Пан в былые годы, Когда Юпитер порешил На мир с небес обрушить воды,

И, спрятавшись в ветвях густых, Пан ждал, чтобы потоп утих.

Как воскрешает филомела Былые сны в душе моей, Когда она среди ветвей Свой голос пробует несмело! Как любо мне величье гор! Хотя к их безднам и обрывам Влекло недаром с давних пор

Тех, кто был слишком несчастливым И кто в отчаянье искал Со смертью встречи среди скал.

Как по душе мне буйство это Потоков, падающих с гор И скачущих во весь опор В долину, где бушует лето!

Затем, как змеи в гуще трав, Они ползут, ища прохлады;

Средь зарослей ручьями став, Они приютом для наяды Становятся, и возведен Там для нее хрустальный трон.

Как радуют меня болота С боярышником по краям! Растет ольха и верба там,

И вечно длится их дремота. Приходят нимфы в те места И, прячась от жары, срывают Тростник болотный: их уста Его в свирель преображают; Страшась какой-нибудь беды, Глядят лягушки из воды.

Там водоплавающей птице Вольготно жить, поскольку ей Дурных охотничьих затей Не надо никогда страшиться. Одна из птиц погожим днем Всё чистит перья, а другая В любовном трепете своем Бьет крыльями, в воде играя;

Ивсем им лоно этих вод

Ирадость и приют дает.

Ни летом, ни порой холодной Там не услышишь никогда, Как за кормой журчит вода,

Как скачет конь близ глади водной. Там путник алчущий не пьет Струю холодную с ладони, Там загнанных косуль не ждет Смерть после яростной погони, И рыб не тащит на песок

Стальной предательский крючок.

Люблю смотреть на запустенье Старинных замков, чьих руин Не пощадил поток годин В своем извечном исступленье.

Там правят шабаш колдуны, Там злые духи обитают И, дикой резвости полны,

Нас по ночам с пути сбивают; Найдя в расщелинах приют,

Ужи и совы там живут.

Орлан во мраке смерть пророчит, Зловещий испуская крик, И домовой, проснувшись вмиг,

Вответ и пляшет и хохочет. Скрипя, качается скелет, Свисая с балки прокопченной; Повесился во цвете лет Там некогда один влюбленный Из-за пастушки злой; она

Была с ним слишком холодна.

Вмоем причудливом творенье, Я думаю, заметишь ты Хотя бы отблеск красоты, Пленяющей воображенье. Порой смеясь, порой грустя, Как вдохновенье повелело,

Всогласье с тем, что вижу я, Слова из сердца рвутся смело, Свободы не лишив меж тем Тот дух, что остается нем.

Как я люблю уединенье! Искусство Аполлона там Я, предающийся мечтам,

Сумел постичь в одно мгновенье. Еще из-за тебя люблю Уединенье, ибо вижу, К нему, мой друг, любовь твою, За что его я ненавижу:

Ему легко меня лишить Возможности тебе служить.

ТРУБКА

Поближе к очагу присев на связку дров, Я с трубкою в руке задумался глубоко

Огорестях моих, о власти злого рока,

Отом, что чересчур со мною он суров.

Но теплится в душе надежда, и готов Я верить, что судьба, по истеченье срока,

Изменит жизнь мою, я вознесусь высоко

И в славе превзойду властителей миров.

Но стоит табаку в горсть пепла превратиться, Как мне с моих высот приходится спуститься, Сойдя в низину бед, чей мрак непобедим.

Нет! Что ни говори, различие большое Никак нельзя найти меж трубкой и душою: Надежда иль табак, то и другое — дым.

КУТИЛЫ

Лежать в разгар зимы втроем в одной постели, Поставленной в чулан, где ни огня, ни свеч,

Ислышать злых котов готическую речь,

Ивидеть их зрачков светящиеся щели;

Забыть, когда и где в последний раз мы ели, Для изголовия полено приберечь, Скрести под мышками, чтобы себя развлечь,

Мечтать, гримасничать, болтать без всякой цели;

И шляпу до ушей, а не ночной колпак Натягивать, ворча, и думать, что никак Не может рваный плащ сравниться с одеялом;

Постичь трактирщика дурное естество, Когда отказывает он и в самом малом,— Вот до чего порой доводит мотовство.

АЛЬПИЙСКАЯ ЗИМА

Повсюду огненные атомы сверкают, Восточной роскоши печать лежит на всем: Искрится золотом зима и хрусталем, И космы белые ей ветры развевают.

Одежду хлопковую горы надевают, Дороги водные прозрачны подо льдом,

Морозный воздух чист, царит покой кругом, И, видя это все, глаза мои сияют.

Мне холод по душе, зиме всегда я рад;

Ее сверкающий и девственный наряд Скрыть преступления земли на время может.

Не потому ли Зевс так благосклонен к ней? Не потому ль щадит он ясность этих дней И в гневе никогда их громом не тревожит?

ПОПОЙКА

Полно, други, рифмы плесть! Поумней забавы есть.

Вакх зовет нас благодатный К жизни более приятной. Бросим к дьяволу союз Девяти курносых муз С Фебом, дядькой их суровым,

Скрипачом пустоголовым. Что нам в их кистях, в смычке, Что в священном ручейке, В поэтическом паренье, Этом диком исступленье?

А Пегас? Ей-ей, Лаваль, Он лишь лошадь, и едва ль У того ума палата, Кем скотина чтится свято.

Виден ливень из окна; Пусть же льется дождь вина В наши глотки неустанно: Эта влага нам желанна. Скорби и заботы прочь! Проведем шумнее ночь, Чтоб алеющей Авроры На хмельных упали взоры. Не проспим и полчаса,— Спать успеем, Буасса;

Смерть своей рукой постылой Всех уложит нас в могилу, И тогда в глубокий сон Будет каждый погружен. Нынче насладиться надо Дивным соком винограда.

С одобрением глядим На Фаре: он полон им.

Будь к нам благ, о Вакх пригожий! На моей ты видишь роже Благородный образ твой, Мазан винною струей.

Этим образом священным, Скипетром твоим нетленным — Тирсом, что всегда подъят,— Воплем яростных менад, Роскошью хмельного бреда, Вечною твоей победой Над ордою злых забот, Милой вольностью острот За наполненною чашей, Верною любовью нашей К многошумным кабакам, Радостью, царящей там,

Песнопеньем пьяных оргий, Выражающим восторги

Слуг твоих, о господин, Искрометным цветом вин, Гулом масленой недели, Запахом твоей купели, Звоном кубков на столе, Пьяным старцем на осле, Благостью твоих мистерий, Где для всех открыты двери, Соком виноградных лоз, Ароматом свежих роз, Бешеных сатиров пляской, Этой вкусною колбаской, Пряно пахнущим жарким, Над которым вьется дым, Воскурением табачным

Иприютом этим злачным, Прелестью хмельных утех, Возносящих к небу смех, Окорока дивным жиром, Старым и червивым сыром, Наших чоканий чредой, Презирающей покой, Мной вкушаемой маслиной, Этой коркой апельсина

И— уж коль на то пошло — Рожей пьяного Шилло Все тебя мы заклинаем: Будет пусть неисчерпаем

Кубок наш, — мы все хотим Братством стать, о Вакх, твоим.

ЛЕНИВЕЦ

Заворожен тоской и ленью, сердцу милой, Лежу в постели я, как заяц без костей, Глубоким спящий сном в паштете для гостей, Иль словно Дон-Кихот с его мечтой унылой.

Шуми в Италии война с двойною силой, В борьбе за власть пфальцграф пади иль одолей, Слагаю светлый гимн я праздности своей, Чьей ласкою душа объята, как могилой.

Мое безделие настолько сладко мне, Что думаю: всех благ достигну я во сне — Недаром от него я раздобрел немало.

Так ненавижу труд, что просто мочи нет На краткий миг с руки откинуть одеяло, Чтоб этот записать, о Бодуэн, сонет.

АРИОН

Когда до берега дельфин домчал поэта, Счастливый Арион принес богам обеты —

Ивидит: стаи рыб, мелькая там и тут, За голосом его божественным плывут.

Они из ясных вод взлетают ввысь мгновенно, Но, чтоб избегнуть мук гармонии блаженной, В глухую глубину они уходят вдруг,

Ипо воде скользит за кругом зыбкий круг, Возникнув, ширится, чтобы пропасть, блистая,

Ивновь перед певцом синеет гладь морская.

ВИДЕНИЯ

Терзаем день и ночь злосчастною судьбой И позабыв давно услады и покой,

Я, весь дрожа, вхожу в мир сказок и видений,

Где шабаш ведьм, где стон, как в огненной геенне Блуждаю я в аду, всхожу на небосвод; Тень предка моего передо мной встает;

Вот шагом медленным, глядя во тьму печально, Навек закутанный в свой саван погребальный, Он легким призраком проходит в тишине,

Ибледен я лежу, и стынет кровь во мне; От страха мой колпак вздымается невольно,

Ичто-то тяжкое сжимает сердце больно. Хочу я закричать, но издаю лишь стон: Рукой холодной рот мне зажимает он;

Инудно в воздухе пророчит помертвелом Несчастья страшные, и, медленно шепча Слова зловещие над неподвижным телом, Он слабо моего касается плеча. Бродячие огни я вижу непрестанно;

В ушах немолчный шум, и вновь в сетях обмана Мильоны смутных чувств — плод призрачной игры… Когда пьянят наш мозг туманные пары, Тогда фантазии витают надо мною, Преображая все в безумие ночное.