ГУННО ДАЛЬШЕРНА

КОРОЛЕВСКИЙ СКАЛЬД

(Фрагменты

Он превосходит всех. Достойный славных дедов, Он ставит жизнь и кровь за честь своей страны; Когда, нечистый пыл к ее красе изведав, Ее пытались взять чужих земель сыны, Он девственность ее оберегал для шведов, Отбрасывал врагов от крепостной стены.

Он шествует в броне, прикрыт плащом оленьим, И шлем на голове с орлиным опереньем.

По лестнице за ним свершает восхожденье Второй, чей сан снискал доверье и почет, Достопочтенный муж в суровом облаченье, Проведший век вдали от суетных забот.

Со шляпою в руках, являет он смиренье И распятого крест для Швеции несет. Его глаза в слезах, его уста и руки Хранят святой закон, завет поста и муки.

А третий корабли стремит по синей глади, В бесстрашии своем не знает меры он,

Идальний путь всегда ведет его к награде: Казна его полна даров со всех сторон, Он в Азию плывет вознагражденья ради,

Илучшие шелка ему дарит Цейлон.

Он держит верный курс под солнцем и при звездах, Покуда не взлетит его корабль на воздух.

Вацлав Холлар. Вид аббатства Роттендель

Четвертый, наконец. Он выбрался из чащи. Волос на голове — по пальцам можно счесть, Однако в бороде они гораздо чаще.

Он в каждом деле сам таков, каков он есть, В молитвах и постах досуги проводящий, Чтоб чистый голос свой на небеса вознесть. Доверена ему вся шведская скотина.

Он добывает снедь для пиршеств господина.

ЮХАН РУНИУС

ПОЕЗДКА РУНИУСА И ФРИСКА В ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПАСХИ 1712 ГОДА

(Фрагменты)

С зятем Баумана Фриском мы неслись во весь опор, но на расстоянье близком оставались гребни гор:

умерять должны мы страсть, чтобы не попасть прямо морю в пасть.

Буйна младость! Что за радость на себя навлечь напасть?

Кобылица смоляная слишком слабою была и до цели нас, стеная, лишь назавтра довезла. Наш хозяин в этот час, не дождавшись нас, был в гостях как раз. Но супруга без испуга сразу нами занялась.

Угощенье — не на шутку: каждый был и пьян и сыт: пища — праздники желудка — и сладчайший аквавит.

Да, приплыли мы не зря: водка под угря, в нас огнем горя,

грела тело, то и дело чудеса в умах творя.

Ах, фру Лиза напекла аппетитных булок сдобных! Как была она мила в обстоятельствах подобных! Я, поев ее стряпни,

вспомнил детства дни — как средь воркотни было сладко без остатка

булку съесть в кругу родни.

Рассказать не хватит слов, как ходили мы молиться, слыша звон колоколов — громкий зов святой седмицы, как скакали до небес, как ходили в лес с милыми и без,

как мы пели и галдели, будто в нас вселился бес.

Кратко: там для игрока были карты видов разных, воз еды — для едока,

пруд питья — для пьяниц праздных, глазки, чтобы впутать в грех, множество потех, игры без помех, сутки кряду до упаду

молодой здоровый смех.

Я четыре дня гулял на гулянье лучшем в мире,

а спроси, так длился бал разве что часа четыре. Я вернулся в дом родной с головой дурной, руган был женой — ручкой резвой, речью трезвой

был развеян сон хмельной.

О ТЩЕТЕ МИРА

(Фрагменты)

В лихорадке без оглядки люди падки

на плоды пустых утех. Но соблазны, сколь ни разны,

дух мой праздный не введут в постыдный грех. Ум не зорок, манит морок —

власть, богатство, слава, честь. Морок минет — бед не счесть: голы, нищи, а жилище — пепелище,

нечего ни пить, ни есть. Хвори, вздохи, денег — крохи.

Ох, суровые счета предъявляет нам тщета! Взял монету — ах! и нету.

Канет в Лету пустозвонная мечта. Именитым, родовитым сибаритам именем кичиться грех. Хоть почтенно знать отменно все колена,

кровь Адама в нас во всех. Кто в оправе,

вдутой славе благородство усмотрел? Благороден тот, кто смел. Спесь — водица.

Что стыдиться, коль лениться

твой родитель не умел? Видишь — плиты, мхом покрыты.

Речь умерших тщись понять. Всем земля — родная мать. Меч всесильный

втьме могильной

посох пыльный станет братом величать.

…………………..

С миром скверным, лицемерным и неверным

мы связали жизнь свою. Скучен скряга!

Деньги — влага.

Щедрость — благо. На достаток я плюю! Все смеются: «Отольются эти песенки ему!

Ох, носить ему суму!» Все осудят?

Будь что будет! Песнь разбудит, станет пищею уму. Шут я? Что же, у вельможи

при дворе шуты снуют. Ну, а я — вселенский шут. Пусть затравят!

Пусть ославят! Мною правит

лишь вселенной строгий суд.