ДЖОВАН ЛЕОНЕ СЕМПРОНИО

ТАНЕЦ СЕЛЯНОК

Пастух обвил подруги стан покорный — И юные селянки в пляс пошли.

Куда до них красавице придворной! Всё, кроме танца, разом отмели

И, словно оторвавшись от земли, Сердца пленяли пляскою задорной, И ярче на лугу цветы цвели Под их стопою, легкой и проворной.

Одна в цветастой шали на груди Вдруг под рукой моею с колдовскою Улыбкою скользнула. Погоди!

Я удивлен ошибкою такою. Нет, от меня подобного не жди:

Хочу на ручках быть — не под рукою!

РЫЖИЕ ВОЛОСЫ ПРЕКРАСНОЙ ДАМЫ

Сама любовь, насмешливость сама, Она распустит волосы игриво — И огненная эта бахрома Охватит душу пламенем разлива.

Но, воздыхая томно и стыдливо, Я чувствовал, что скоро — и весьма —

Не ветер вздохов, дующий тоскливо, Дождь огненный сведет меня с ума.

Амур, она сверкает, как комета, С ее небесным шлейфом, не щадя Очей, что не выдерживают света;

Иль красит кудри, с солнцем спор ведя.— И потому они того же цвета, Что и светило, над землей всходя.

НАКЛАДНЫЕ ВОЛОСЫ КОВАРНОЙ ДАМЫ

Да не прельстит ни одного срамница, Да не зажжет она безумных грез В груди слепца, готового прельститься Сияньем золотым ее волос!

Как? Неужели можно усомниться В химической природе этих кос?

Как? Неужели можно в них влюбиться — Обманный этот блеск принять всерьез?

Поддельно злато! Прежде это было Жилище мрака, яма, грот, рудник, Колодец черный, хладная могила.

Поддельно злато! Что обман велик, Проверка пробным камнем подтвердила: Он почернел, изобличив парик.

QUID EST HOMO?[6]

Что человек? Картина, холст — лоскут, Который обветшает и истлеет, Нестойкая палитра потемнеет, Искусные прикрасы опадут.

Что человек? Он расписной сосуд: Изображенье на стекле тускнеет, А урони стекло — никто не склеит,

Толкнут — и что ж: руками разведут.

Ятополиный пух, морская пена, Стрела — пронесся вихрем и исчез, Туман, который тает постепенно.

Ядым, летящий в глубину небес, Трава, что скоро превратится в сено, Убор осенний жалобных древес.

ПРЕКРАСНАЯ ДЕВА, УМЕРШАЯ ОТ ОСПЫ

Итак, в груди, где, бог любовных чар, Амур лелеял сладостные грезы, Горячкой вспыхнул вдруг несносный жар, Завелся злой недуг, тая угрозы?

Итак, на щечках, где весенний дар Амур лелеял — две апрельских розы, Жизнь погасил мучительный удар, Смертельный град не растопили слезы?

Но если отцвести осуждена Любимая, как это ни ужасно,— Естественно, что пала днесь она:

Когда, как роза, женщина прекрасна,— И жить, как роза, — столько же, должна, Закону непреложному подвластна.

ВОДЯНЫЕ ЧАСЫ, У ЛАТИНЯН НАЗЫВАВШИЕСЯ КЛЕПСИДРОЙ

Вдве склянки небольшой величины,

Вплену стекла не ведая свободы, И воды Стикса, и забвенья воды Искусным Временем заточены.

И, канув навсегда, из глубины Бессильны всплыть былые дни и годы.

В тех склянках слезы — плата за невзгоды, Которым в мире мы обречены.

От жаждущего сердца радость пряча, По капельке, невидимой почти, Ее дарует редкая удача.

И трудно передышку обрести Меж днями слез, между часами плача, Сочащимися в склянках, взаперти.

ДЖАНФРАНЧЕСКО МАЙЯ МАТЕРДОНА

ПРЕПОДНОСИТ СВОЕЙ ДАМЕ «АДОНИСА»

Страницы эти вознесла молва, Прими их в дар, но будь к тому готова,

Что о любви в них правды нет ни слова И лгут о муках за главой глава.

Моя любовь — не громкие слова, Моя печаль сердечная правдива,

Там боль — картина, тут страданье живо, Здесь — чувства, там — речений кружева.

Но ты прочти — и о моей судьбине Тебе расскажет гибелью герой; Учись добру, пример беря с богини.

Прочти — ведь и обман правдив порой — И правду там, где нет ее в помине, Найди и в сказках мой удел открой.

ИГРА В СНЕЖКИ

Не чувствуя ладонью жаркой хлада, Она проворно лепит белый шар — Игрушечный снаряд, счастливый дар Ниспосланного небом снегопада.

Ив грудь удар шутливого снаряда Приходится — забава, не удар, Но от него меня бросает в жар

Ихочется взмолиться: «Стой! Не надо!»

Не шутка это. Не на шутку бой, Должны ведь и у шуток быть пределы. Как можно ранить шуточной стрельбой?

Нельзя от правды отличить обман, Когда летят из туч любовных стрелы Холодные — причина жгучих ран.

КРАСАВИЦА ПЕРЕПЛЕТЧИЦА

Она, пример волшебной красоты, С каким изяществом, с какой сноровкой Соединяет плотного шнуровкой Моих стихов заветные листы!

Потом на них железо с высоты Она рукой обрушивает ловкой

И прикрепляет с двух сторон бечевкой Пергамент — кожи тонкие пласты.

Как мне с обманом вкрадчивым бороться, Любовной силе противостоя?

Звезда моя суровой остается.

Жестока переплетчица моя:

Бьет по листам она — и сердце бьется, Сшивает их — и так же связан я.

ФОНТАН НА ПОНТЕ СИСТО В РИМЕ

Как будто с неба не переставая Не дождичек, не дождь, а ливень льет, Ласкает слух и око водомет, Восторженное сердце согревая.

Волна повисла, словно неживая, Струя, скорей напоминая лед, О мрамор разбивается — и вот Впадает в море, пеной обдавая.

Как будто лед пробили родники, Волна кипит — и россыпью жемчужной Сверкают ледяные черепки.

И под немолчный звон семьею дружной Бесчисленные пляшут пузырьки, Веселие будя в душе досужной.

ПОЦЕЛУИ НЕМОЙ ДАМЫ

Целуя вас, я знаю, Медовые уста, Что ваша немота —

От веры, от счастливого сознанья: Вы рождены, чтоб лепетать лобзанья.