И прими его с земли на небо.
ЯН АМОС КОМЕНСКИЙ
НАША ЖИЗНЬ ЕСТЬ СТРАНСТВИЕ
Жизнь мы видим только эту, Только странствие по свету В продолженье дней немногих, Но унылых и убогих.
К бытию из бездн молчанья Мы, как прочие созданья, Подымаемся, и всякий Изначально спит во мраке,
Скрыт у матери под сердцем. К свету, к небесам отверстым, Мы спешим, комочки праха, И еще не знаем страха.
День за днем и год за годом Мы бредем под небосводом, В даль безвестную шагая, Возрастая и мужая.
Наш удел до самой смерти Суетиться в круговерти — Вот и мечемся покуда, Ибо все мы не отсюда.
Смерть же каждого находит, И напрасно нас заботит — Как там? Все равно там будем, Легок путь туда иль труден.
А уж там, за той чертою, Мы пойдем иной тропою. Так отринь юдоль земную И стремись в страну иную!
В час, когда обратно к богу Дух отправится в дорогу, Прах, истративший всю силу, Ляжет отдохнуть в могилу.
А настанет воскрешенье, Душу с телом в единенье Снова приведет предвечный, Всеблагий и бесконечный.
Так душа свои скитанья, Посланные в испытанье, Завершит, и все забудет, И в покое век пребудет.
Здесь же мы лишь горстка персти, Остья бед нам ранят сердце, Кто — разумно, кто — как знает Жизнь свою перемогает.
Господи, спаси нас, грешных, Выведи из стран кромешных И введи в свою обитель, Наш небесный утешитель.
АДАМ МИХНА ИЗ ОТРАДОВИЦ
СМЕРТЬ — КОНЕЦ — БУБЕНЕЦ
Что есть смерть? Кто знать желает — Стар иль млад — пускай внимает. Что есть смерть? Всему конец.
Смерть богатства сокрушает, В прах все клады обращает,
Сней — сокровищам конец.
Сней — приволью, и раздолью, И веселью, и застолью, И всем радостям конец.
Сней — всем почестям и службе, Кровному родству, и дружбе, И супружеству конец.
Королевскому величью, Благородному обличью И могуществу конец.
Силе, счастью, и здоровью,
Итому, что звать любовью,
Ивсему, всему конец.
Наступает бесконечность, Век, который длится вечность,— Смерть — их верный бубенец.
Звякнет он — повеет тленом, И с земным невечным пленом Распрощается душа.
Бубенец всегда на страже И, чуть что, звенит тотчас же — Так живите, не греша!
ВАЦЛАВ ФРАНТИШЕК КОЦМАНЕК
ОТЧЕ НАШ
Боже праведный! Хуже, чем нехристи турки, Нас терзают солдаты, бездушные чурки. Сколько всюду убийств, и насилий, и краж! Отчего же, всесильный, ты им не воздашь? «Отче наш!..»
Ведь солдаты — они, как и мы, христиане, Мы ж от них принимаем такие страданья, Наши вопли у них вызывают лишь смех, Но мы верим: за муки ты примешь нас всех, «…иже еси на небесех».
Чтобы выманить деньги, нас тащат на пытки, А выдумывать пытки они очень прытки, Как свиней, над огнем заставляют коптиться, И притом этот сброд говорить не стыдится: «Да святится…»
Или за ноги вешают в хлеве на жерди, Чтоб подольше страдал в ожидании смерти,
Икричат: «Деньги где? Где добро ты припрятал свое?»
Иведь всё они знают: где скот, где тряпье!
«…имя твое».
Как уж тут промолчишь, коли мука такая!
Ну и все говоришь, ничего не скрывая. Очень многие тут и кончают житье, Уповая на славное имя твое, «Да приидет царствие твое!»
Лупят палками тех, чьи пусты кладовые,
Иони тебя молят, покуда живые,
Ивздыхают: «О, господи, грешен-то я, Так за что же страдает моя вся семья?» «Да будет воля твоя!»
Кто пытался укрыться в лесу, а кого-то На веревке, как скот, волокут из болота.
Бьют их с криком: «Что спрятал, скорее неси! Бог тебе не поможет, проси не проси!» «Яко на небеси…»
У немногих, сумевших спасти свои души, Тех, что с семьями скрылись в горах, где поглуше, Под метелку их жалкий припас подмели, Все достали, проклятые, из-под земли «…и на земли».
Кто что в ямах попрятал, тот думал: «Пусть рыщут, Ничего, мол, бродяги теперь не отыщут!»
Инапрасно: все выкопал сброд этот ушлый
Идля жизни нам всем перво-наперво нужный «Хлеб наш насущный…».
Среди тысяч нашелся едва ль хоть единый, Что не сек нас лозой, не крушил нас дубиной. Били все и кричали: «Тащи все, что есть!
Не забудь в тайничок за деньгами залезть!» «…даждь нам днесь!»
А иной все уж отдал спасения ради И с семьей на коленях молил о пощаде:
«Коль другие всё взяли, так что ж я отдам?» Но никто не внимал тем мольбам и слезам. «И остави нам…»
Да, проси не проси — это все труд напрасный. И, взывая к Спасителю, плакал несчастный: «И за что нам, о боже, столь горькая чаша? Жизнь такая ведь адских мучений не краше!» «…долги наша».