КРИСТОБАЛЬ ДЕ МЕСА

* * *

Гонясь за счастьем, уделил я прежде пустой придворной жизни много лет, в которой правдолюбцу места нет, но дверь открыта чванному невежде,

где фаворит в сверкающей одежде роскошеством своим прельщает свет, где познает немало горьких бед простак, наивно верящий надежде;

пускай смеется чернь, но во сто крат блаженней тот, кто на клочке земли, хваля судьбу, живет себе в усладу,

кто мир вкушает, кто покою рад от балагана этого вдали, от мерзости его, подобной аду.

БАРТОЛОМЕ ЛЕОНАРДО ДЕ АРХЕНСОЛА

* * *

Вот, Нуньо, двух философов портреты: один рыдал и хохотал второй над бренною житейскою игрой,

чьи всюду и во всем видны приметы.

Когда бы я решил искать ответы вдали от этой мудрости и той — чье мненье мне служило бы звездой? Из двух — какая сторона монеты?

Ты, видящий повсюду только горе, мне говоришь, что в трагедийном хоре пролить слезу — утеха из утех.

Но, зная, что слезами не поможешь добру и зла вовек не изничтожишь,— я, не колеблясь, выбираю смех.

* * *

Сотри румяна, Лаис, непрестанно их кислый запах выдает обман. А если въелся в щеки слой румян,

потри их мелом — и сойдут румяна.

Хотя природа и в руках тирана и сталь кромсает сад, где сплошь бурьян,

но разве хоть один найдешь изъян в глухом лесу, чья прелесть первозданна?

И если Небо коже подарило правдивых роз румяна и белила,

зачем же пальцем в щеки грим втирать?

Красавица моя, приди же в чувство! Для совершенной красоты — искусство не в том ли, чтоб искусство презирать?

ХУАН ДЕ АРГИХО

ВРЕМЕНА ГОДА

Рассыпав щедро в чистоте простора свой свет и блеск, весиа приходит к нам; полянам зелень, радость пастухам за долгое терпенье дарит Флора;

но солнце переменчиво, и скоро оно сместится, оказавшись там,

где жгучий Рак погибель шлет цветам, лишая землю яркого убора;

и вот уж осень мокрая, она плодами Вакха скрасит свой приход, а после зимний холод воцарится;

чередованье, смена, новизна — какой страдалец горький вас не ждет?

Какой счастливец гордый не страшится?

* * *

Карают боги гнусного Тантала, чья низость на пиру ввела их в гнев.

Своим обманом мудрость их презрев, изведал он, что значит их опала:

к воде ладони тянет он устало, почти касается рукой дерев, но Эридан уходит, обмелев, и дерево ему плода не дало.

Ты удивлен, страдальцу сострадая, что плод, в его уста не попадая, приманкой служит для его очей?

Ну что ж, окинь округу трезвым взглядом, и ты увидишь сто Танталов рядом — несчастных, средь богатства, богачей.

О ТЕСЕЕ И АРИАДНЕ

«Кому пожаловаться на обман? Молчат деревья, слез пе понимая, здесь небо слепо, а земля чужая, любовь обманна, как морской тумап.

Уплыл — один — любви моей тиран, и плачу я, тоски не утоляя, надеюсь исцелиться, понимая, что исцеленья нет от этих ран!

О боги, если кто-нибудь когда-то вас холодностью ранил, — пусть расплата на моего обидчика падет!»

Так Ариадна небо молит в горе,

аслезы между тем уносит море,

аветер вздохи горькие крадет.

* * *

Покорная напевам Амфиона, сама росла Троянская стена, его хранила нежная струна

в подземном царстве ужаса и стона.

Не от ее ли отворялись звона алмазные врата, дабы она спасала, волшебством наделена, страдальцев из жестокого полона?

И если столь волшебно лиры пенье, смиряющее бурных рек кипенье и самых необузданных зверей,—

то тщетны почему мои старанья, и то, что всех спасает от страданья, лишь миожит тяготы души моей?