ХУАН ПЕРЕС ДЕ МОНТАЛЬВАН

О РАКОВИНЕ

Ты видел раковину в море: вбирая дивный пот зари, она с невиданным усердьем жемчужину творит внутри

ивырастает с нею вместе,

и— связи родственной залог — их трепетно соединяет едва заметный узелок.

Из раковины материнской ее попробуй извлеки,—

не раньше створки покорятся, чем разлетятся на куски.

Так и мое немое сердце, под стать затворнице морей, годами пестовало нежно жемчужину любви моей, росло, соединяясь с нею, пока не сделалось одной нерасторжимою душою, соединив ее со мной.

Попробуйте проникнуть в сердце

ивырвать с корнем то, что в нем я нежно пестовал, — и слезы жемчужным истекут ручьем. От вас не сможет скрыть печали несчастная душа моя:

мне истерзают грудь нещадно ее обломков острия.

* * *

Идет Ревекка, ливнем золотым волос тяжелых плечи отягчая, одной тесьме их груз препоручая, и дразнит мир сокровищем своим.

К источнику придя, играет с ним, хрусталь певучий на руке качая, и он, с ее красой свою сличая,

печально ропщет, завистью томим.

Глаза подняв, Ревекка над собою увидела глядящего с мольбою и огненной водой его поит.

Уже сыграли свадьбу Исаака — Любовь, чья сущность дерзкая двояка, начав с воды, огнем сердца казнит.

* * *

Не поборов сомненьями томленье, младая Дина, изменив свой вид нарядами, в чужих глазах спешит увидеть собственное отраженье.

Спасая честь, чтоб скрыть свое волненье, она лицо под кисеей таит, но это красоту ее ланит

лишь умножает, взглядам в искушенье.

Навстречу Сихем! Красные гвоздики еще прекрасней на девичьем лике — любовь свой нежный промысел вершит.

И плачут очи о погибшей чести, ну что ж: поддавшимся коварной лести, им первым сокрушаться надлежит.

САЛЬВАДОР ХАСИНТО ПОЛО ДЕ МЕДИНА

РОМАНС

Ах, как мчится по полянам ручеек в стремленье рьяном,— травы пышные колебля, спотыкается о стебли; меж гвоздик и белых лилий, средь душистых изобилий,

меж цветов благоуханных, меж препон блаженно-пряных вьется, светлый, прихотливый, мужественно-горделивый! Приближаясь, углубляясь и хрустально убыстряясь

(вдруг — задержано движенье, чтоб затмилось отраженье,— помутилось и затмилось, чтобы впал Нарцисс в немилость!) И, в цветов изящной рамке, он, спеша, обходит ямки и колдует, не спокоен,

вцарстве радуяшых промоин! Он течет, листву листая, где алеет пышность мая,— он, грустя, выводит трели

вцарстве белого апреля,

где пастух любовью призван,

ив прелестнице капризной вдруг испуг сменил отвагу, право, к твоему же благу, Сильвио!

Обозначали мы обманами печали,—

но ручей, бегуч и весел, хрустали вдруг поразвесил.

Меж камней в стеклянном блеске он выводит арабески

итечет, в веселье рьяном,

по лугам благоуханным! В нем полей святая треба

исовсем немного неба,—

ивсе небо, все — в полмира,—

илазурь, и блеск сапфира! Здесь, в долине вешних жалоб, нам склониться надлежало б над его, меж здешних кущей, светлокрылостью бегущей! Ах, ручей, ручей нарядный, до всего цветенья жадный

идо головокруженья

в непрестанности движенья!