ГАБРИЭЛЬ БОКАНХЕЛЬ-И-УНСУЭТА

РАЗМЫШЛЕНИЯ НАД МАСЛЯНОЙ ЛАМПАДКОЙ, ВДЕЛАННОЙ В ЧАСЫ

Вот облик нашей жизни, он двулик:

в часах горящих, в цифровой лампадке, под ветром времени мгновенья кратки, как трепетные лепестки гвоздик.

С восходом солнца мечется ночник, как мотылек в предсмертной лихорадке, и обреченный круг играет в прятки со смертью, умирая каждый миг.

Не прячься, Фабъо, от живых сравнений, все хрупко, мига краткого мгновенней — и красота и время канут в ночь.

Разумная пружина круговерти дана лишь солнечным часам, но смерти и солнцу вечному не превозмочь.

ФРАНСИСКО ДЕ ТРИЛЬО-И-ФИГЕРОА

* * *

Надежда, ты подвох и суета, виновница горячки и печали, тобою подслащенная вначале, кончается оскоминой мечта.

Меня подобьем легкого листа ты словно ветер, уносила в дали к другой, обратной стороне медали, будь проклята святая простота!

Оставь меня! Любовь и рок злосчастный не раз срезали твой бутон прекрасный — что пользы от засохшего цветка?

Не дав плода, ты вянешь до расцвета, а если даришь плод — то пища эта для горькой жизни чересчур сладка.

ФРАНСИСКО ЛОПЕС ДЕ САРАТЕ

* * *

Уже она, попав под острый плуг, душистый пурпур ветру подарила — та, что яснее вешнего светила своим сияньем озаряла луг.

Отрада глаз, — она исчезла вдруг, услада сердца, — землю обагрила. Красу — железа ярость покорила, а трепет — бессердечность грубых рук.

Отпущено ей было наслаждений не больше, чем простым цветам, чьи глазки навек смыкает меркнущий Восток.

А ты, всех роз прекрасней и надменней,— ты знаешь, что краса — всего лишь краски, что смерть всему невечному итог?

* * *

Щедра на воду гордая река, когда в Египте небо жарче ада и моря необъятная громада от брега собственного далека.

Слезами горькими моя тоска уберегает твой поток от спада, и зною вопреки течет прохлада, обильно заливая берега.

Сжигает Солнце шапки гор лучами, вода в иссякший Нил течет ручьями, чтоб снова сделать пашню молодой.

При виде Солнца моего я тоже рыдаю, только слезы эти схожи с бесплодною горячею водой.

БЕРНАРДО ДЕ БАЛЬБУЭНА

МЕКСИКАНСКАЯ ВЕСНА

Зажжет лучами гордый Фаэтон Колхиды златорунные просторы,—

И мертвый мир вновь к жизни возрожден.

Извечной щедростью прекрасной Флоры Вновь зацветают нива, луг и сад, И одеваются цветами горы.

Шлейф Амальтеи розами богат,

Иветер полн любовного привета,

Игиацинтов прянен аромат,

Ислышится во всем дыханье лета, Чья сладость легкая напоена Благоуханьем нового расцвета.

Повсюду на земле царит весна, Но мнит себя лишь в мексиканском рае Властительницей истинной она,

Как, если бы творец, сам выбирая, Где на земле быть перлу красоты, Садовником трудился в нашем крае…

Весь год здесь поли весенней теплоты; Умерен зной, и холода не злые, И воздух свеж, и небеса чисты.