ХУАН ДЕ ТАССИС-И-ПЕРАЛЬТА, ГРАФ ВИЛЬЯМЕДИAHA
ПОКИДАЯ ПРИДВОРНУЮ СУЕТУ СУЕТ
Коль есть святой среди тщеты оплот,— пусть будет им души покой смиренный в уединении, где дух согбенный — добыча мудрости, а не забот.
Пускай в ладони алчные течет металла золотого ливень бренный, и лестью тешится глупец надменный среди дворцовых суетных щедрот.
Тщета манит сиреной лицедея: ключами от его души владея, она замкнет все чувства на замок.
А я у тихих волн, под птичьи трели, свободные от льстивой канители, остыну от печали и тревог.
ХУАН ДЕ ХАУРЕГИ
О ВРЕМЕНАХ ГОДА
В блаженном детстве, принимая в дар мхи, травы и цветы, земля одела в их блеск и свежесть девственное тело, украсив лоб ярчайшей из тиар.
Став женщиной, она познала жар безбрежной страсти неба и, несмело прильнув к нему, в его объятьях млела, и плыл, как вздохи, над лугами пар.
Потом она плодами разрешилась, отверзли чрево щедрые долины, стал нрав ее суровей и грубей.
И вот она морщинами покрылась, увяла, в кудрях — снежные седины: все губит время в ярости своей.
О РАЗБИТОМ СУДНЕ, ВЫБРОШЕННОМ НА БЕРЕГ
Погиб корабль, который не пугали ни Эвр, ни Нот, ни штормы, ни туман; с презреньем созерцает океан его обломки, полные печали.
Он грезил о сверкающем металле, раб кормчего, гордыней обуян, везя сокровища индейских стран в Иберию сквозь пенистые дали.
Он сгнил, с родимой рощей разлучен, где мог бы зелень сохранять и ныне верней, чем сохранить богатства смог.
Кто алчен и наживой увлечен, погибнет точно так же на чужбине, отвергнут всеми, нищ и одинок.
Но главнейшее уменье — В подражанье естеству.
Атвои, увы, творенья Я лишь камнем назову.
На моих холстах родится Из тончайших красок лес.
Апопробуй ты, сестрица, Чтобы воспарила птица, Гром с небес метал Зевес!
Скульптура
Все же мой резец умелей: И без красок может он Передать объем и тон Воскресающих моделей, Так что зритель потрясен.
Грубый камень нежным чувством Сердце скульптора ожег, Этот миф — тебе упрек:
Ты холста с таким искусством Не напишешь, видит бог.
Природа
Я хотела бы унять Ваши яростные споры, Не обидев вас, сеньоры;
Мастер истинный принять Может правду и без ссоры.
Раз уж я вам за судью, То обеим вам даю
Первенство в главнейшем деле: В том, как служите вы цели — Сущность отражать мою.
Но, о средствах говоря, Мастерице светотени — Живописи — предпочтенье Я отдам (Скульптура зря Смотрит на меня в смятенье).
Ибо в мире все подряд,
Что увидеть может взгляд, Совершенным колоритом И умением маститым Только кисти повторят.
Краски, в тонком сочетанье, На эскиз, готовый ране, Мой пейзаж наносят так, Что в него поверит всяк, Не подумав об обмане.
А резец создаст едва ли На природном матерьяле Луч, огонь костра, волну, Звезды, полевые дали, Небо, солнце и луну.
Но и труд повыше есть — Человека превознесть, Чей прообраз — сам Создатель: И художник и ваятель Борются за эту честь.
Живопись сильна и в этом, Удается цветом ей И обличив людей
Передать, и тем же цветом — Мир их мыслей и страстей.
Разве сердцу не отрада — Живость благородных лиц, Кожа нежная девиц, Блеск потупленного взгляда И живая тень ресниц?
Живопись и тем славна, Что придумывать должна То, чего и нет порою, Что единственно игрою Гения творит она.
Если ж скульптор скажет мне, Будто устает втройне, Значит, труд его от века — Труд жнеца иль дровосека, И в такой же он цене.
Это значит, что работа Кисти и резца — всего-то Плод физических потуг, Дело не души, а рук,
Грубый труд, лишенный взлета.
Но главнейшее уменье И важнейшая черта
Вэтом деле — вдохновенье, Ликов мира сотворенье Из гранита и холста.
Вмиг высокого порыва Скульптор, в рвении своем,
Вгрубой массе, всем на диво, Форму обнажит правдиво, И движенье, и объем.
А художник — ни движенье, Ни объем не передаст,— Он потерпит пораженье, Если кисть его предаст И покинет вдохновенье.
Все останется мертво:
Ни обмер, ни глаз, ни руки,— А чутье спасет его, Мастера лишь мастерство Охранит от смертной муки.
Живописец перспективой Может делать чудеса:
Чистой ложью, в миг счастливый. Он вместит в пейзаж правдивый Дальний лес и небеса.
Этим овладев секретом, Может тенью он и цветом В редком ракурсе предмет Показать, в уменье этом Поразив ученый свет.
Скульпторы таких забот Знать не знают, что дает Всем художникам по праву Пальму первенства, почет И немеркнущую славу.
Изучивши беспристрастно Все, что истинно прекрасно, Кто из вас велик и чем,— Вас обеих громогласно Я хвалю пред миром всем.