ФРИДРИХ ШПЕЕ

КСАВЕРИЙ

Он решил уплыть к японцам, Некрещеных просвещать.

И тогда под нашим солнцем Все взялись его стращать: «Ах, беда! Ах, горе, горе! На себя ты смерть навлек! Чересчур свирепо море! Слишком этот путь далек!..»

Но в спокойствии суровом Он собратьям отвечал: «Верным рыцарям Христовым Не помеха грозный шквал. Ветр огонь Любви раздует, Предвещая ей успех.

Если ж море негодует — Волны к небу ближе всех!

В ваших жалких уговорах — Слабодушье и разврат.

Не страшны свинец и порох Волевым сердцам солдат. Эти ружья, пики, шпаги, Этот хриплых пушек бас — Возбудители отваги, А не пугала для нас!

Пусть рога острей наточат Волн громадные быки, Море синее всклокочат В беге наперегонки!

Все четыре части света Окунутся в шквал морской. Тишина — беды примета. Грохот бурь сулит покой.

Кто страшится в ураганах Все невзгоды претерпеть,

Пусть не тщится в дальних странах В добром деле преуспеть.

Кто в волнах, вдали от суши,

В силах все перенести,— Только тот способен души Обездоленных спасти!

Эй, стони, свирепствуй, море! Ветер, яростней реви! Испытаете вы вскоре Стойкость истинной Любви! Души, верой воспылайте! Буря воет все сильней!

Рвутся в бой ладьи… Седлайте Деревянных сих коней!..»

ПРОШЛА УГРЮМАЯ ЗИМА…

Прошла угрюмая зима — Трезвоном полон воздух. И снова крик да кутерьма

Воживших птичьих гнездах. Под звон и свист Пробился лист Из каждой почки клейкой.

Вигре лучей

Бежит ручей Серебряною змейкой.

Летит вода с отвесных скал, Чтоб, рухнув, расколоться На сотни крохотных зеркал, На горные колодцы.

О, этот визг Летящих брызг!

О, этот тихий лепет Ручья сквозь сон!.. Как робок он И как великолепен!

Ватагой нимф окружена, Выходит из тумана, В зеленый плащ обряжена, Охотница Диана.

Колчан и лук… Зовущий звук Охотничьего рога. Прыжок в седло,

И— понесло!

Ине трудна дорога.

Дохнуло лето ветерком, Досада в сердце тает,

Икаждый юноша верхом На облаке летает.

Итут и там — Весенний гам, Переизбыток смеха.

Идаже зной

В тени лесной Веселью не помеха.

Свирели трелится мотив! Певцы в лесной капелле Щебечут, ветви превратив В поющие качели. Крылом взмахнут, Передохнут И снова хороводят.

И, как смычком, Любым сучком, Волшебник ветер водит.

И, кажется, что естество Земли преобразилось:

Беспечность… Хохот… Баловство… Все в радость погрузилось.

Лишь я один В кольце кручин

Гляжу на мир окрестный, Судом времен Приговорен

Навечно к муке крестной…

ЮЛИУС ЦИНКГРЕФ

ОБ ИЗМЕНЕ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ

Ах, что за времена!.. Смятенье и тревога! Как в лихорадочном я пребываю сне. Взбесились друг и враг. Отечество — в огне. Все злее алчет Марс кровавого налога.

Но в эти дни терплю я от другого бога.

Не только Марс — Амур призвал меня к войне: Моя возлюбленная изменила мне!

Проклятье двух богов! Нет, это слишком много!

Все отняла война. Но мы еще вернем

Идом и золото со временем обратно.

Илишь возлюбленной утрата безвозвратна.

Когда б Амур ее зажег былым огнем, Я свыкся бы с бедой, смирился бы с войною,

И все, что хочет, Марс пусть делает со мною!