КЛОД ЛЕ ПТИ

КОГДА ВЫ ВСТРЕТИТЕ

Когда вы встретите того, чей важен вид, Кто в рваной обуви по улице шагает, Чью шею сальная тряпица украшает И кто с презрением на всех людей глядит;

Кто, как дикарь, зарос, нечесан и немыт, Забрызган грязью весь и наготу скрывает Разодранным плащом (чья шерсть не согревает) И панталонами (забывшими про стыд);

Кто мерит каждого косым и диким взглядом, Слова какие-то бормочет с вами рядом И ногти на руке грызет, смотря вам вслед;

Так вот, когда с таким вы встретитесь, то смело Вы можете сказать: французский он поэт!

И я вас поддержу: вы говорите дело.

ШОССОНА БОЛЬШЕ НЕТ

Шоссона больше нет, бедняга был сожжен… Известный этот плут с курчавой головою Явил геройский дух, погибнув смертью злою: Никто не умирал отважней, чем Шоссон.

Отходную пропел с веселым видом он, Рубашку, что была пропитана смолою, Надел, не побледнев, и, стоя пред толпою, Ни дымом, ни огнем он не был устрашен.

Напрасно духовник, держа в руке распятье, Твердил ему о том, что вечное проклятье И муки вечиые душе его грозят,—

Он не покаялся… Когда ж огонь, пылая, Стал побеждать его, упал он, умирая, И небу показал свой обгоревший зад.

СМЕШНОЙ ПАРИЖ

(Фрагменты)

Кладбище Сен-Иносан

Коль привела сюда дорога, Помолимся за мертвецов. Какое множество крестов!

И как покойников здесь много! Но, невзирая на печаль, Такую вывел я мораль:

Мы, люди, лезем вон из кожи, Хлопочем ради пустяков… Есть за оградой этой тоже Голов немало без мозгов.

Все эти грозные вояки, Царь Александр, Цезарь, Кир, Все те, кто потрясали мир

Ипервыми считались в драке,— Они, топча земную твердь, Шли к славе, презирая смерть; Но на чужбине иль в отчизне

Исмерть не ставит их ни в грош… Обидно уходить из жизни, Не зная сам, куда идешь.

Башня Нотр-Дам

Ты будешь Музою дурною, Коль из боязни высоты Откажешься подняться ты На башню Нотр-Дам со мною. Согласна? Ну, тогда держись! Вот мы почти и добрались.

Воспрянешь духом здесь мгновенно. Мой бог! Какая благодать!

Ведь без очков конец Вселенной Отсюда можно увидать.

А сколько диких сов и галок! И гнезд не меньше, чем в лесу!

Вниз глянешь — человек внизу Подобен мошке: мал и жалок. Я вижу церкви и дома, А флюгеров — так просто тьма,

Не сосчитаешь их на крышах…

Ивоздух здесь совсем иной,

Извери прячутся здесь в нишах, Когда нисходит мрак ночной.

Поверить лишь теперь я смею, Что так велик Париж, чей вид Кого угодно удивит, Клянусь чернильницей моею. Неаполь, Лондон и Мадрид, Рим, Вена, и Вальядолид, И вся турецкая столица, Да и другие города,

В его предместьях разместиться Вполне могли бы без труда.

Но вниз пора: мой ум в тумане, И сердце бьется — просто страсть! Готов я в обморок упасть, Не предусмотренный заране.

Но если бы решил творец, Что должен мне прийти конец

На этом месте, столь высоком,— То вышло б так, что в небо сам Я лез… и умер ненароком На полдороге к небесам.

Пожалуй, можно изловчиться, Чтоб к небу ближе быть… Но нас Ждет наша хроника сейчас,

Изначит, вниз пора спуститься. А смерть? Ее найдешь всегда. Нет! Завершение труда Нас ждет внизу. Так преумножим Свои старания опять

Ипутешествие продолжим,

Чтоб слышать, видеть и писать.

Мост Менял

За этот белый мост приняться

Нам не пора ли? Ямб наш трезв. А мост, хотя порой он резв, Не может на ногах держаться. Но знай, привязан я к тебе В твоей изменчивой судьбе.

Хоть сделали тебя прескверно И вечно чинят — не беда! Мостом Менял ты назван верно: Ведь ты меняешься всегда.