К.Г. Юнг

Комплекс власти (Machtkomplex). Комплексом власти я называю весь сложный состав тех представлений и стремлений, которые имеют тенденцию поставить эго над другими влияниями и подчинить ему эти последние, независимо от того, идут ли эти влияния от людей и отношений, или же от собственных субъективных влечений, чувств и мыслей.

Юнг К.Г. Психологические типы. М., 1996.

С. 532.

К. Поппер

Нам давно пора уже понять, что вопрос "Кто должен обладать властью в государстве?" незначителен по сравнению с вопросами "Как осуществляется власть?" и "Как много власти сосредоточено в руках тех, кто ею обладает?" Мы должны понять, что все политические проблемы в конце концов носят институционный характер, что поэтому в политике важны не столько личные мнения, сколько юридическое оформление политических проблем, и что прогресс по пути к равенству можно обеспечить только с помощью институционного контроля над властью.

(...) На мой взгляд, единой истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество историй, и среди них - история политической власти. Ее обычно возводят в ранг мировой истории, но я утверждаю, что это оскорбительно для любой серьезной концепции развития человечества. Такой подход вряд ли лучше, чем трактовка истории воровства, грабежа или отравлений как истории человечества, поскольку история политической власти есть не что иное, как история международных преступлений и массовых убийств (включая, правда, некоторые попытки их пресечения).

(...) Почему же из всего множества различных историй выбирается именно история политической власти, а не история, скажем, религии или поэзии? Для этого есть разные причины. Одна состоит в том, что власть воздействует на всех нас, а поэзия лишь на немногих. Другая причина заключается в том, что люди склонны боготворить власть. Вне всяких сомнений, обожествление власти - один из худших видов человеческого идолопоклонства, пережиток времен угнетения и рабства. Обожествление власти порождено страхом - эмоцией, которую справедливо презирают. Третьей причиной превращения политической власти в ядро "истории" является то, что люди, обладающие властью, как правило, хотят того, чтобы их боготворили, и это им вполне удается - многие историки писали под надзором императоров, генералов и диктаторов.

Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. Т. 2:

Время лжепророков. М., 1992. С. 189, 312.

Л. Шапиро

(...) Несмотря на обильную литературу последних лет о природе тоталитаризма, анализ Макса Вебера, различающий три "чистых типа" законной власти (правовую, традиционную и харизматическую), все еще остается лучшим для изучения советского строя. Как известно, Вебер утверждал, что "чистые типы" - в том законченном виде, в каком он их описывает - на практике не встречаются. Но он считал их "предельно точную формулировку" полезным методом анализа. Достоверно, что и партийной и государственной бюрократии в Советском Союзе присущи некоторые отличительные черты первого чистого типа - типа правовой власти с бюрократически-административным составом. Существует довольно четкая иерархия должностей как в партийной, так и в правительственной бюрократии; существует точная шкала окладов и более или менее ясно разграниченные сферы компетенции. Но этим и ограничивается внешнее сходство советской административной системы - все равно, партийной или правительственной - с "правовой властью" в веберовском смысле. Прежде всего, средства принуждения, находящиеся в распоряжении административных аппаратов, и условия их применения точно не определены, да и применяются они не по строгим правилам; применение силы не подчинено точно определенной и полностью отрегулированной системе правовых норм; суды, принимающие закон, отнюдь не независимы от возглавляющих административную иерархию лиц. Эти важнейшие аспекты "правовой власти" начисто отсутствуют в советской системе. С другой стороны, у работника, занимающего определенную должность в партийной (да и в правительственной) бюрократии нет ни прав, которые он мог бы отстаивать в пределах бюрократии, ни уверенности в своем служебном положении, за которое он мог бы бороться. У него нет независимого метода, с помощью которого он мог бы оспаривать решения начальства. Самое большее, что он может сделать, это дойти до Генерального секретаря ЦК или даже Политбюро. Ни один человек вне бюрократии, ущемленный в своих правах действиями партийного работника, не обладает в рамках советского права возможностью обжаловать эти действия в суде; опять-таки ему не остается ничего иного, кроме как жаловаться - либо тем, кто допустил эти действия, либо их начальству. Его шансы на успех зависят от прихоти отдельных лиц, а не от правовых норм; они определяются политическими взаимоотношениями между верховными руководителями партии и лицами, ответственными за данное действие.

Итак, аналогию советской системе следует, по-видимому, искать в других названных Вебером типах - в традиционной власти или, порой, во власти харизматической. В той или иной форме решающим моментом для этих двух видов власти является личный авторитет руководителя, независимо от того, подчиняется ли он традиционным ограничениям. Вместо статуса, при котором чиновники имели бы строго определенные права (и обязанности) в рамках иерархии, налицо положение, при котором должность зависит от прихоти; вместо пригодности и эффективности, самым важным для такой должности становится преданность. Эти отличительные черты неизменно наличествуют в партийном аппарате на всех этапах советской истории.

Шапиро Л. Коммунистическая партия Советского

Союза. Лондон, 1990. С. 850 - 851.