Э. Бенеш

Двадцать лет между первой и второй мировыми войнами были в политическом плане периодом борьбы за ликвидацию последствий войны и за обеспечение нового мира при новых более демократических режимах европейского континента, но в социальном и экономическом плане это была борьба возникшей политической демократии за решение проблем социально-экономической революции, порожденной также минувшей войной и представленной прежде всего системой советского социализма.

Как реакция на нее и на коммунизм возникли авторитарные режимы, которые, накинув на себя временно плащ защиты буржуазии от коммунизма, уничтожили сначала политическую суть либеральной демократии, а затем, не имея возможности иначе удержаться у власти, переходили и в сферу если не социально-экономической революции, то по крайней мере революционной социальной демагогии. И таким образом в годы непосредственно перед сегодняшней войной (1937 - 1939) мы оказались в центре борьбы трех политических, социальных и экономических систем, из которых две, левая и правая, социально и экономически значительно подорвали либерально-демократическую буржуазию, а политически вообще поставили под угрозу ее существование, проведя революции, которые с обеих сторон политически устранили демократические свободы.

Весь кризис сегодня решается снова второй мировой войной, возникшей прямо из государственно-политического конфликта между современными европейскими великими державами и из идеологической борьбы между тремя современными политико-социальными системами - либеральной демократией, фашизмом (национал-социализмом) и советским социализмом. Но последний вопрос стоит так: какова будущая ступень всего этого развития и какой будет судьба демократии как политической и социальной системы, которая до сего времени бесспорно считалась в плане культурном самым зрелым политическим режимом.

(...) Критика довоенной демократии сосредоточивалась в последние 20 лет, как правило, на двух категориях вопросов: социально-экономических и чисто политических. Упреки в области социально-экономической в целом принципиальны и касаются собственно сути всей социальной структуры сегодняшнего демократического общества. Кратко их можно сформулировать так: нынешняя буржуазная демократия не имела мужества и способностей решать более настойчиво и последовательно основные проблемы и радикальнее вторгаться в экономическую структуру современного общества так, как этого требуют государство и общество начала ХХ в. (например, нерешенность проблемы безработицы!). Социального законодательства и социального реформизма конца XIX - начала ХХ в., усердно осуществляемых в ряде прогрессивных государств, сегодня уже недостаточно. Необходимо более решительно перейти к мероприятиям структурным, т. е. коллективизирующим и социализирующим. Критики более радикальные - некоторые социалисты и все коммунисты - шли еще дальше и ставили принципиальный вопрос: способна ли вообще либеральная демократия решить эти проблемы и не должно ли это означать, что, если мы вообще попытаемся осуществить серьезное преобразование и реформу политической демократии, которые бы теперешние ее недостатки и слабости в действительности устранили, мы неотвратимо будем вынуждены прийти к полному структурному преобразованию всего нынешнего буржуазного общества в новую, очень далеко идущую социализированную стадию демократического режима?

Этот вопрос так существенен, что безоговорочный ответ на него в смысле этой последней критики означал бы принять в принципе коммунистическую доктрину и, следовательно, вообще не ожидать многого от попыток перерождения сегодняшней демократии. Я не захожу так далеко, верю в возможность и необходимость действительного перерождения нынешней демократии и содействую этому. Но я полагаю, что нынешняя демократия - если она хочет сохраниться - должна пойти на некоторые структурные преобразования общества. Я думаю также, что это возможно. Скажу об этом далее несколько принципиальных слов.

Другая категория упреков в адрес сегодняшней буржуазной демократии касается ряда недостатков чисто политического характера. Эта критика не затрагивает так глубоко суть самого режима. В основном она касается следующих вопросов:

а) Всеобщей очень резкой критике подвергалась организация политической жизни в форме существующих политических партий, их безоглядная эгоистическая борьба за власть в государстве, их чрезмерная численность, партийная предвзятость и эгоизм; это вело к атомизации государства, подрыву гражданской нравственности и отравлению всей общественной жизни необъективным духом партийности; последующим результатом этих отношений была коррупция общественной жизни и тенденция - и партии как целого и индивидов как ее членов - жить всюду на счет государства и его общих интересов.

б) В связи с критикой политических партий и партизации вообще обсуждался весьма критический вопрос руководства при демократии и политического руководства вообще; указывалось на недостаток руководителей, проистекающий не только из демократической нивелизации, но прямо, дескать, свойственный демократии с многочисленными политическими партиями, и на автоматическое развитие демократического руководства в олигархию либо партийных, жаждущих власти чинов и денег бонз и секретарей, либо богатых промышленных и финансовых плутократов, все и везде коррумпирующих и по существу овладевающих целым государством в интересах своего класса. С этим, дескать, связаны и ненормальное состояние и организация печати при демократии, ее непрестанное коррумпированнее или подкуп и, стало быть, сознательное и систематическое влияние на общественное мнение в духе, который отвечает интересам тех или иных классов или отдельных лиц, но никак не интересам демократического государства и общества.

в) Указывалось на неспособность демократии принимать быстрые, твердые и ответственные решения, которых требует сегодняшняя жизнь, с одной стороны, учитывая всю ее структуру и принцип ответственности исполнительной власти перед отдельными законодательными и контрольными корпорациями, с другой - все функционирование системы многочисленных политических партий с их ожесточенной партийной борьбой. Отсюда, дескать, проистекает неэффективность и медлительность демократических методов по руководству государством, особенно в период кризиса, напряженности и трудностей. С этим же связана неповоротливость, реакционность, неэффективность, часто коррумпированность и излишняя политизация демократической бюрократии.

(...) Является фактом, что система политической демократии и система нынешнего советского социализма по ряду принципиальных концепций расходятся, хотя в других, не менее существенных, вопросах принципиально сходятся.

Система советского социализма покоится на идеологическом базисе материализма, на марксистско-ленинском взгляде на мир. В философии - это так называемый диалектический материализм, в понимании исторического и общественного развития - это исторический материализм, в социальных, экономических и культурных явлениях повседневной жизненной борьбы - это экономический материализм. В философии и во всех явлениях нравственного плана эта система характеризуется позитивистски (и отсюда ее отрицательное отношение к метафизике, к ценностям абсолютным и идеальным, к религии и т. д.); в общественном и историческом развитии для нее решающим фактором всей жизни является экономическая структура вышеуказанного общества, в повседневных политических, социальных и культурных явлениях для нее основой всей общественной жизни является борьба социальных и экономических классов за хлеб и политическую власть.

Демократия (...) в своей основе спиритуалистична. В конце концов неважно, исповедуют ли совершенно сознательные и теоретически образованные демократы в философии и метафизике идеализм, дуализм или пантеизм, все это означает, что в своем взгляде на жизнь они ищут определенный синтез между явлениями духовными и материальными, отказываясь признать в жизни человека приоритет за явлениями материальными и экономическими, и что в отличие от марксизма они приходят к религиозной концепции жизни, к признанию некой формы абсолюта, и таким образом Бога.

В историческом развитии они считают явления духовные, культурные, религиозные, т. е. структуры не только экономические и борьбу за хлеб, но и факторы неэкономические, нематериальные, духовные столь же решающими как для состояния общества в различных фазах его исторического развития, так и для формы его повседневной борьбы за жизнь. Борьбу за политическую власть и за хлеб, ведомую в форме классовых боев, они рассматривают как одну из форм общественной борьбы за жизнь вообще, но не как единственную, которая определяет и характеризует историческое развитие человеческих обществ и государственных коллективов.

Прямым следствием этих принципиальных теоретических различий между обеими системами надобно считать и разницу во взглядах на государство и общество. (...) Коммунизм, исходя из философии материализма, в своих принципиальных тезисах о государстве антииндивидуалистичен. Основной идеей и основой сознания каждой отдельной личности должно быть, согласно его представлениям, сознание государственного и общественного коллективизма, а не индивидуальное сознание. Общественный (и государственный) коллективизм следует рассматривать как основной и главный элемент социального сосуществования. В своей деятельности, в своем существовании и в своем развитии индивидуум зависит от этого коллективизма и исходит из него. Он - первичен, индивидуум - вторичен.

Как я уже выше говорил и подчеркивал, философская и социологическая основа демократии, базирующейся на философии спиритуализма, напротив, индивидуалистична. Демократия в своей теории и политической практике исходит не из коллективистского сознания, а из сознания индивидуальности отдельной личности, и рассматривает, следовательно, человеческое существо как первичное и основное, а общественный коллективизм (и особенно государство), складывающийся из отдельных людей, - как вторичное. Таким образом, для коммунизма развитие и свобода отдельной личности подчинены коллективистскому пониманию человеческого общества, а государство и коммунистическое общество в своем всемогуществе и суверенности являются для него абсолютной и высшей мерой всех ценностей, в том числе ценностей нравственных и духовных вообще. Отсюда - такая склонность к безоглядному жертвованию индивидом во имя государства и общества. С точки зрения научной социологической терминологии тут речь идет о споре так называемого социологического объективизма с социологическим субъективизмом.

(...) И напротив, обе эти системы имеют по целому ряду концепций и философских и нравственных принципов одинаковую основу: признавая равенство людей и народов, они универсальны, гуманистичны, интернационалистичны и пацифистичны. Признавая право на научный поиск и истину за всеми народами, они рационалистичны и интеллектуалистичны. Общее и одинаковое благо всех людей и народов является для них мерилом всей социальной и общественной нравственности.

(...) Третья категория существенных различий между системой советского социализма и послевоенной демократии касается принципиальной проблемы марксистской теории диктатуры пролетариата. Сутью демократии является то, что она выступает и должна выступать против любой формы диктатуры и, следовательно, и против этой диктатуры.

(...) Из того, что здесь было сказано о демократии, следует, что демократия в своей повседневной политической практике должна базироваться на трех важных факторах, без которых она немыслима: на демократическом понимании труда, на науке и на правде.

Прежде всего демократия означает труд, труд великий, главным образом невидный, труд систематический, упорный, постоянный и напряженный. Автократ, теократический монарх, олигарх или аристократ отдают приказы и правят - остальные работают. Не-демократ понимает власть и управление в том смысле, что издает приказы, инструкции, предписания, а все остальные существуют для того, чтобы их выполнять и делать всю прочую черновую работу. Недемократический политик - это нечто высшее, избранное; он распоряжается не потому, что нужно на практике осуществлять принцип разделения труда, организации и руководства, а потому, что есть разные виды труда, одни высшие, для народа решающие, работа более достойная, и ее выполняет он; руководить, править, приказывать - это по существу не труд.

Другой, по своей сути недемократический политик, видит политику в разговорах, дискуссиях и спорах за чашкой кофе в кофейнях и барах, за кружкой пива в трактире либо во время развлечений в клубах или же, наконец, в общественных гостиных. В большинстве случаев это комбинируется с мелочным политиканством, интригами и интрижками, групповщиной, митинговщиной и спорами о личных делах. И это тоже недемократическая политика - это политиканство и молотьба пустой политической соломы. Однако личные контакты, личные переговоры, обсуждения, собрания, дискуссии являются весьма существенной и необходимой составной частью политической работы; но это - лишь одна ее часть. И если она не связана с остальными необходимыми составными частями демократической политической работы, то это - пустое, ничего не стоящее недемократическое политиканство.

Демократ же работает по-настоящему, работает постоянно и много и при этом на основе хорошо осуществляемого принципа разделения, организации и руководства работой. (...) Он выполняет ту или иную работу в соответствии с обстоятельствами и требованиями момента, с политической ситуацией, но все же в соответствии со способностями, от которых разделение и организация политической работы должны прежде всего зависеть.

(...) Наука, т. е. сегодняшняя современная наука, становясь, чем дальше, тем больше, всеобщей собственностью нации, народа, поддерживает развитие демократии. Демократия опирается на науку точно так же, как монархизм всегда опирался на теологию, религию и церковь. Поэтому монархизм и аристократизм являлись всегда, как правило, теократией (средневековые монархии, монархии XVII и XVIII веков, русский царизм и т. д.). Демократия тем, что означает и предполагает согласие граждан или по крайней мере совет с ними по главным вопросам всей политической деятельности, требует критики и дискуссий, т. е. аргументов, фактов, доводов и доказательств. Аргументы, факты, доказательства дает наука и правильное использование научного метода; таким образом, наука и как можно более высокий уровень развития науки и образования являются необходимым дополнением демократии.

(...) Правда при демократии означает необходимость эти знания объективно использовать, правдиво их преподносить, не использовать тенденциозно, не превращать науку в девку политики, политических партий, социальных классов или же личных интересов. Из этого следует, что демократия - против политического интриганства и коварства; демократия - против ставки на две или более карты в политике, правильно считая это политикой цинизма, бесхарактерности и безнравственности.

Словом: только из философии демократии вытекает тождество целей, политики и этики. При демократии не может быть спора между политикой и моралью, демократия не признает и не может признать принцип, что негодное политическое действие, политическое мошенничество и политическая ложь могут быть оправданы патриотизмом и интересами нации или партии.

Демократия будущего, послевоенная демократия, если она хочет быть лучше существующей демократии, потребует не только новых институций, реформ и преобразований экономических и социальных отношений, но потребует и должна потребовать также и прежде всего преобразования людей и их политических методов, до сих пор при демократии действующих и часто используемых. Без нравственного возрождения людей не будет лучшей демократии.

Бенеш Э. Демократия сегодня и завтра. // Вопросы истории.

№ 1. 1993. С. 92 - 94, 95 - 96, 98, 107, 108.