М. Паренти

Социальная карта нашей страны открывает взору огромную агломерацию групп и руководящих органов. И если под плюрализмом понимать именно это множество частных и государственных групп, то Соединенные Штаты являются плюралистическим обществом. А в равной степени - и любое другое столь же крупное и неоднородное общество, включая и якобы тоталитарные, как, скажем, Советский Союз, с его множеством региональных, профессиональных и этнических групп и его партийной, административной и военной прослойками, соперничающими между собой в определении политики.

Однако поборники плюрализма, похоже, имеют в виду то, как распределяется власть и как действует демократия. Преимущество плюралистического общества заключается якобы в том, что оно демократическими средствами добивается демократических результатов. Политика не только вырабатывается конкурирующими группами, но и служит удовлетворению нужд широких народных масс. (...) Если в нашем обществе и существуют элиты, утверждают плюралисты, то они весьма многочисленны и узко ограничены каждая своим кругом, так что запросы одной элиты сдерживаются другими. Ни одна из групп не может заходить слишком далеко в использовании своих преимуществ, но любая группа, заинтересованная в той или иной проблеме, может найти в рамках политической системы способ оказать свое влияние. Предпринимательские элиты действительно располагают возможностями прибегать к услугам государства для достижения своих интересов, однако, доказывают плюралисты, такие интересы сами по себе достаточно разнообразны и противоречивы.

(...) Резюмируя и дополняя уже сказанное выше, следует отметить:

Государственная политика служит интересам крупных вкладчиков, что дорого обходится остальному населению. Демократические силы добились для общества определенных реальных завоеваний, тем не менее миллионы наиболее нуждающихся все еще ждут помощи. Отсутствуют перспективы решения в обозримом будущем проблем безработицы, экономического обнищания, катастрофического загрязнения окружающей среды и ликвидации недостатков в наших системах образования, здравоохранения и общественного транспорта. (...)

Считать, что государство есть не что иное, как третейский судья среди многообразия соперничающих между собой групп (которые якобы представляют все мало-мальски имеющие значение и "противоборствующие" интересы внутри общества), значит забывать, что государство прежде всего служит тем, кто и сам вполне способен о себе позаботиться...

Стоит напомнить, что (...) многообразие групп и группировок вовсе не свидетельствует о демократизации власти. Широкий ассортимент форм политико-экономической власти не является признаком широкого разделения власти в демократическом смысле, ибо такое разделение происходит преимущественно между состоятельными кругами, которые проявляют все меньшее стремление к конкуренции и все большую готовность к сговору и концентрации засилья в экономике. Власть "разделена" в том смысле, что она раздроблена между узкокорыстными частно-государственными группировками - квазиавтономными, прочно окопавшимися кружками единомышленников, использующих государственную власть для достижения личных и далеко не благородных целей. Распыление власти есть присвоение власти, один из способов изоляции составных частей политического процесса от воздействия настроений народных масс.

Паренти М. Демократия для немногих. М., 1990.

С. 401 - 409.