Ну, может быть, еще для друзей. И с мягкой цензурой моей жены.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Лучше делать и каяться, чем не делать и каяться.

Славный Боккаччо

1

а что похожа эта книга? Как и моя предыдущая, "Как

Нотноситься к себе и людям, или Практическая психоло- гия на каждый день", видимо, ни на что. Тем она и пре-

красна. Но если та книга писалась с оглядкой на читателя и делалась во многом для него, эта писалась мною для себя. И

практически без внутренней цензуры.

∙

Это точно не Наука, хотя росла книга из науки и плотность использованного в ней собственного и заимствованного на- учного материала значительно превышает среднестатисти- ческую. Скорее, это Литература, в своих лучших местах ста- новящаяся Поэзией.

∙Действительно, если поэзия, по Ахматовой, вырастает и из му- сора, и из сорняков, то почему бы ей не вырастать и из науки?

2

Первое, оно же рабочее, название этой книги — "Как отно- ситься к себе и миру: практическая философия на каждый день". Соответственно и первая, и вторая книги очень похо- жи: формальное отличие только в том, что в последней ак- цент перенесен с "людей" на "мир" и изменен масштаб взгляда — не "психология", а "философия".

∙Автор смотрит на то же самое и так же, просто он взлетел повыше над землей. А космос открывает и другие перспективы, и рождает другие чувства...

Философия и психология — это про- сто языки разного уровня. Психолог

— это мудрый практик, который, не взлетая высоко, разжевывает фило-

софию применительно к житейской

Его ответ: "Мне это глубоко безразлич- но. То, что я рассказываю, — это Сказки, и все, что мне от них нужно, — чтобы они работали. Обычные сказки должны детей усыплять, а мои — будить. А прав- дивы ли они — кому до этого дело, если с детьми, их слушающими, происходит все, что и должно происходить?"

10	Предисловие

конкретике. А философ — это мудрец, который по поводу самых разных житейских проблем, не вникая в конкретику, говорит одни и те же вещи — те, которые эти проблемы снимают. Философия в буквальном переводе — любовь к мудрости.

∙Не путайте с метафизикой — учением о строении мира. Я не люб- лю эти учения: в них легко верить, но невозможно проверить, и, самое главное, какое мне до всех этих проблем дело? Если болит душа, нужно что-то о душе, а не о материи, пространстве и времени.

Философия этой книги, как и психология предыдущей, — прикладная. Она для повседневности, для живого и чувст- вующего человека с утра до вечера его дня и жизни, в при- вычном окружении близких и далеких, для работы и празд- ников, болезней и телевизора.

∙ Философия, как и психология первой книги, — практическая.

3

Если считать эти книги детьми, то мой первый ребенок ро- дился экстравертом и милашкой-для-всех, хотя не без глуби- ны и с изюминкой. Второй ребенок — глубокий интроверт и мудрец от рождения, но такой же озорной и общительный.

∙Более поздние дети вообще, как правило, по всем параметрам оказываются гораздо дальше от статистической середины: чаще отклонения и к гениальности, и к патологии. Будем считать, что этому ребенку повезло.

Ребенок, впрочем, сильно насмешлив, ироничен, а то и про- сто ехиден, хотя в целом брызжет здоровьем и оптимизмом. Его редкую злость, думаю, стоит простить — она горька и порождается, по-видимому, еще не со- всем изжитой сентиментальностью.

Свои истории этот прелестный ребенок воспринимает исключительно как Сказ- ки и в упор не понимает вопроса: "А

это Правда?"

∙

Предисловие	11

4

С радостью и совершенно искренно признаюсь: эти "Сказки" — моя самая любимая книга. Как ни открою, как ни начну чи- тать — так восхищаюсь и стилем, и содержанием. Это надо же так здорово написать!

∙ Ай да Пушкин! Ай да ...!

Всегда читаешь с удовольствием то, что было с огромным удовольствием написано.

Кстати, о нас с Пушкиным. Многие упрекают меня в циниз- ме, но это недоразумение. Любой реализм в отношении к людям не рождает ничего, кроме грусти, а когда этот уже грустный реализм подается на веселом фоне — да, это назы- вают цинизмом. Но ваш автор, делая это — а автор делал это с нескрываемым удовольствием! — автор лишь продол- жал традицию великой русской литературы.

∙Отрицать цинизм Пушкина могут только те, кто давно его не чи- тал. Но что другое придает “Евгению Онегину” такое очарование?

5

Многие сравнивают эту книгу с произведениями Ницше — если мне это и льстит, то постольку-поскольку. Я читал Ницше, и некоторые вещи достаточно внимательно. Но мою книгу мне читать интереснее. Ницше, как импровизатор, с блеском растекается — но растекается, а я лаконичен. Он мучительно страдал желудком, глазами, головной болью и депрессиями, и его веселое буйство на этом фоне местами то неустойчиво, то болезненно. А у меня со здоровьем полный порядок, и пишу я веселее. Как первооткрыватель, он еще осторожничал — а я уже смелее и жестче. Но и, как ни странно, добрее.

Ницше трудно было предположить, что его сверхчеловек окажется настолько душевно богатым и сильным, что будет с удовольствием позволять себе заботу, тепло и нежность. Нас рознит многое, но есть и то, что объединяет, — это искрен- ность и безусловная забота о человечестве.

6

Книгу уже читали и слышали самые разные люди. Отзывы очень многих: "Это не психотерапевтично! Это опасно! Это

12	Предисловие

годится только для сильных! Это смогут понять только про- шедшие Путь, только продвинутые!"

Возможно. Но я совсем не ставил здесь задачи оказывать кому-то душевную помощь, не собирался никого воспитывать

и не несу никакой ответственности за неуклюжие душевные движения тех, кто не выдержит нагрузки этой книги. Если я сделал тяжелую штангу, а кто-то стал ее поднимать и надор- вался — мои соболезнования, но в его несчастье виновата только его глупость.

В то же время кем-то книга может быть использована как ориентир для личностного роста. Многие мои ученики (хотя это совсем не мое внутреннее слово) так ее используют, и она им нравится в таком качестве тоже.

7

Персонажи этой книги хорошо знакомы тем, кто знаком со мной. Тут мелькают члены моей семьи: жена, которая как Чудой была, так Чудой и осталась, и детишки: подрастающие бубуси и мумуси Ваня и Саша. Сашка-племяшка — светлое явление каждого моего лета, когда, собственно, и писалась книга. Остальное время года меня окружают члены Клуба — клуба практической психологии "Синтон"1. Клуб, этот мир, созданный мною двенадцать лет назад, по-прежнему занима- ет в моей душе и жизни большое место: он много требует, но и много дает. С ним, по крайней мере, не соскучишься.

8

Книга устремлена к совершенству, но ее автор совершенством не является. Она отражает не мой уровень, а мои ориентиры.

∙Это даже не цели. К целям — стремят- ся, а среди своих ориентиров я просто живу.

Что касается моего дальнейшего са- моразвития, то ныне я отношусь к нему достаточно прохладно. Я далеко

1 Произносится с ударением на втором слоге и никакого отноше- ния к религии синтоизма не имеет. Синтонный человек — созвуч- ный, настроенный на волну другого, легко входящий с ним в кон- такт. Противоположность конфликтному.

Предисловие	13

не идеал, но мое Я как аппарат для жизни работает устраи- вающим меня образом, стабильно, и хотя в самосовершенст- вовании можно изощряться и дальше — я не уверен, что мне это нужно. Полагаю, что теперь можно заняться и другими делами.

∙Если автомобиль без тормозов, не заводится и просто грязный, его надо помыть и привести в порядок. Конечно, если увлечься, его можно сделать еще и летающим, и поющим. Но стоит ли? Может быть, в него надо просто сесть и поехать по делам?

Адел много. Сейчас, например, моя жена просит починить ей половую щетку.

Предисловие закончено. А Книга началась. Начались — Сказки.