Глава XIV

н а Свенельдом, а тогда, когда наступил срок для сбора этой дани; дружина Игорева выбрала, конечно, удобный для себя момент, а таковым была осень, когда вообще собиралась дань, а не другое время года, когда данщики мог­ли встретиться с таким положением, при котором действительно с населе­ния нечего взять. Итак, если поход Игоря в Деревскую землю нарушил ин­тересы Свенельда, и если в результате похода мы видим убиение Игоря, мы вправе связать это убиение Игоря с недовольством Свенельда и его дружи­ны вызванным Игоревым походом, с защитой ими своих интересов. Све-нельд, получивший Деревскую дань от Игоря, стал фактически владетелем Деревской земли; поход Игоря на Древлян был равносилен походу его про­тив Свенельда. Отсюда заключаю, что Игорь погиб в сражении с Свенель­дом, защищавшим вместе с подвластными ему Древлянами прежде всего свои интересы, а вместе с ними и самую Деревскую землю.

§ 219 . И вот, когда чтение Мискина вм. Мала, сохранившееся у Длуго-ша, приобретает для нас интерес и значение. Замечу прежде всего, что из двух вариантов Miskina и Niskina я считаю себя вправе отдать предпочтение пер­вому, несмотря на то, что второй получил большую известность, благодаря Стрыйковскому, передавшему имя Древлянского князя в виде Niskinia²⁴; чте­ние Miskina находим в издании 1711 года, а также в одном из древнейших списков Длугоша, так называемом Королевском XV в. (Публ. библ. Отд. IV F№ 12: Myszkynam два раза на л. 75) . Чтение Miskina я возвожу к чтению «Мьстина » или «Мистина » Длугошева источника (галицко-русской летопи­си), а форму «Мьстина » сопоставляю с именем Мьстины в сказании об уби­ении св. Вячеслава князя Чешского²⁶. «Мьстина» является, конечно, вари-

24 В Густ, летописи находим в рассказе о мести Ольги князя Нискина, вм. Мала. В Ядре Росс. ист. является Нискиня.

25 Бялецкий говорит об этом списке, а именно о первой части его между прочим следу­ющее: «Zwaiaj№c jakstarannie i pkknie pierwotnie ta czk ж rkkopismu byia wykonana i zasta-nawiaj№c sk nad pyHniejszemi poprawkami tak licznie i upornie robionemi, nasuwa sk wniosek, ie w kai'dym razie nckopism ten musiai Ьуж w zetknkciu bliskiem z powainym jakim exem-plarzem Diugoszowej Kroniki. Staroi'ytno ж i staranno ж pisma pierwotnego, silnie popiera ten wniosek». Ant. Biatecki, RickopismaDlugosza w petersburgskich bibliotekach (1860), str. 5. В Парижском списке (библиотеки кн. Чарторыжских, положенном в основание изда­ния Пржездзецкого, читается Nyszkinam. Но нельзя согласиться с мнением издателя, утверждающего, что этот список автограф Длугоша; ср. сомнения, высказанные Цей-ссбергом (назв. соч., стр. 336, прим.); ср. также худшие чтения Парижского списка, в особенности в именах, иной раз даже по сравнению с изданием 1711 года: напр., под 1054 Myeczeslaw вм. Venceslaus, Вячеслав. — Мискина проник и в русские источники в форме Мыскин. Ср. в рукописи Публ. библ. XVII в. Q. IV. 111 в перечнях имен, между прочим: «отъ Дыра Дыряне ии Древляне, от Синева — Синевляне, от Трувора — Тру-воряне или Тморокане, отъ Олеха — Олехняне, отъ Мыскина — Мыскиняне» (ср. Ф. Ги- ляров, Предания русск. нач. лет., с. 11).

26 «Убиша же въ томъ граде съ нимъ (Вячеславом) Мьстину единого; а иные мужи идоша въ борзе » (список XV в., изд. в Филологических наблюдениях Востокова, с. 95). «Оуби-ша же въ томъ граде с нимъ Мьстиноу единого, а иныя моужи идоша в 6op3i» (изд. Фр. Пастрнека в VMstnik Кгб1 и еsкй spol. nauk за 1903 год). В хорватско-глаголических списках: «оубише же такожде в томь граде и Мастиноу етера, частна мужа Вещеслав-ла» (Пастрнек, 1. с, р. 74).

261

ЧАСТЫ

а нтом имени «Мьстиславъ»; поэтому я отождествляю Длугошева Мьстину (Miskina) с Мистишей, Мьстишей нашей летописи. Длугош называет Мисти-ну князем Древлянским; не забудем, что в распоряжении Длугоша находил­ся и другой летописный источник, говоривший о князе Древлянском Мале: Мал заменен здесь (и ниже в рассказе о мести Ольги) у Длугоша Мистиной. Принимая во внимание все выше изложенное, имея в виду, что Игорь должен был встретить в своем походе на Деревскую землю отпор от Свенельда и Свенельдовой дружины, я думаю, что в первоначальном рассказе сообщалось о столкновении Игоря с Мистишей Свенельдичем и об убиении Игоря этим Мистишей, Мстиславом Лютым народной песни.

Итак, первоначальный рассказ об убиении Игоря и вызванной им вой­не Киевлян с Древлянами представляется в таком виде. Игорь, побуждае­мый дружиной, идет походом на Деревскую землю; но Свенельд не отка­зывается от данных ему прав; происходит столкновение Игоревой дружины со Свенельдовой и с Древлянами (подданными Свенельда); в этом столкно­вении Игорь убит Мстиславом Лютым, сыном Свенельда.

§ 219⁷. Наш вывод представляется логическим заключением из пред­ставленных выше данных и вызванных ими соображений. Но твердое осно­вание он может получить только в том случае, если нам удастся объяснить причину, приведшую составителя Начального свода к изменению рассказа Древн. Киевского свода — к исключению начала рассказа (об уступке Иго­рем дани Свенельду), к иному освещению самого хода столкновения Иго­ря с Древлянами, приведшего к его убиению, наконец, к исключению имени Мистиши, упомянутого, однако, совершенно неожиданно ниже, для бли­жайшего определения Свенельда, Святославова воеводы.

Причину всех этих изменений видим в наличности у составителя На­чального свода другого (на этот раз, конечно, устного) источника, где о Свенельде и Мистише рассказывалось совершенно иначе, чем в Древн. Ки­евском своде. Мы уже знакомы с этим источником: это сказание или песня о том, как Мистиша Лют Свенельдич был убит на охоте древлянским кня­зем Олегом Святославичем. Под влиянием этого источника переработан составителем Нач. свода рассказ Древн. Киевского свода о столкновении киевского Ярополка с древлянским Олегом; вместо того, чтобы видеть при­чину этого столкновения в стремлении Ярополка, наущаемого Блудом, за­хватить братнюю волость, составитель Нач. свода вводить в рассказ новое обстоятельство: убиение Люта Олегом и стремление Свенельда отомстить Олегу за смерть сына. Приняв в свой труд (или точнее, решившись поме­стить в нем) это заимствование из сказания или песни, составитель Нач. сво­да должен был согласовать с ним текст предшествующего летописного рас­сказа. Согласование потребовало значительной его переделки, так как рассказ об убиении Игоря самым решительным образом расходился со ска­занием или песней об убиении Люта Свенельдича. В Древн. Киевском сво­де Свенельд назывался воеводой Игоревым; сын его Мистиша убивал Иго­ря; Свенельд, очевидно, оказывался в полном разрыве с киевским князем; а, между тем, сказание или песня, известная составителю Нач. свода, пред-

262