Глава V

§ 94. Корсунская легенда с особенною силой разрабатывает мотив о добывании Владимиром невесты. Для благочестивого читателя XI века этот мотив ассоциировался, конечно, с представлением о Владимире, как о ве­ликом блуднике. Возникает вопрос, не было ли и в самой Корсунской ле­генде обращено особое внимание на эту черту Владимира-язычника. Неко­торые данные заставляют нас решительно утверждать, что Корсунская легенда сообщала о многоженстве Владимира. Житие Владимира особого состава (Плигинский сборник) прямо указывает на то, что у Владимира было 12 жен, а наложниц 300, а в Белогороде 300, а в Берестове 200, а всего 800. В текст восстановленной мною Корсунской легенды я не внес этого пере­числения наложниц, полагая, что житие особого состава заимствовало его из летописи. Но теперь я склоняюсь к мысли, что Корсунская легенда пе­речисляла жен и наложниц Владимира. Признав Корсунскую легенду ис­точником для Начального свода, я считаю вероятным, что весь отрывок Начального свода (и Повести вр. л.), где говорится о блудной жизни Влади­мира, заимствован из Корсунской легенды. Отрывок этот (в статье 6488 г.) начинается словами «Бе же Володимеръ побеженъ похотью женьскою»; он оканчивается словами «Велии Господь нашь и велия крепость его, и ра­зуму его несть числа!» За ними следует явно пристегнутое позже рассуж­дение о добрых и злых женах. В указанном отрывке названо пять жен Вла­димировых; при названии каждой из них (по имени названа одна Рогнеда) указаны дети, ею рожденные; затем сообщено, сколько наложниц имел Владимир в Вышегороде, Белгороде и на Берестовом сельце. Приведем фактическую часть интересующего нас отрывка: «и быша ему водимыя: Рогнедь, юже посади на Лыбеди, идеже ныне стоить сельце Предъславино, отъ неяже роди 4 сыны: Изяслава, Мьстислава, Ярослава, Всеволода, а 2 дщери; отъ Грекине Святополка; отъ Чехине Вышеслава; а отъ другой Свя­тослава и Мьстислава; а отъ Болгарыни Бориса и Глеба; а наложниць бе у него 300 Вышегороде, а 300 въ Белегороде, а 200 на Берестове в селци, еже зовутъ нынЬ Берестовое». Так читается в Лавр, и Новгор. 1-й, следователь­но, так же читалось и в Начальном своде⁵.

§ 95. Приведем насколько соображений в пользу того, что отрывок этот вставлен в текст Начального свода не из Древнейшего свода, а из какого-нибудь нелетописного источника. Во-первых, это доказывается самым на­чалом приведенного отрывка: «Бе же Володимеръ побЬженъ похотью жень­скою»; такое начало не согласуется с предшествующим изложением; самое содержание отрывка показывает, что он не принадлежит историческому,

5 Позднейшие своды вносят поправки: Ипатьевская и Моск.-Академическая летописи опускают после имени Святослава слова «и Мьстислава». Очевидно желание остать­ся при одном Мстиславе; между тем, эта поправка безусловно неверная, ибо оставлен Мстислав, старший Ярослава, а известный Мстислав, появляющийся в летописи с 6530 года, был моложе Ярослава, как видно из статьи 6534 г. Вместо этого Мстислава Соф. 1-я, Новг. 4-я и др. называют Станислава; то же имя в Ипат. приписано позже к имени Святослава. Кроме того, Соф. 1-я, Новг. 4-я и др. приписывают: 11. Судислав, 12. По-

103

повременному рассказу; отступая от него, он дает характеристику Влади­мира или описывает черты его жизни. Во-вторых, самый отрывок содержит в себе следы компиляции, следы спайки двоякого рода данных: с одной сто­роны, он перечисляет жен Владимировых — и это вполне согласно с замыс­лом очертить его блудную жизнь, дать сведения об его многоженстве, а с другой — при названии жен Владимировых указываются рожденные от каждой из них сыновья. Спрашиваем, уместен ли перечень их там, где идет дело о блудной жизни Владимира, там, где о многоженстве его сообщается не просто как о факте, а как о проявлении похоти, причем тут же указыва­ются и наложницы Владимировы? Уместно ли было поместить имена св. Бориса и Глеба там, где мать их названа в числе прочих жен, взятых Влади­миром «не по браку»? Наши вопросы могут показаться бесцельными, ибо факт налицо: перечень сыновей Владимира и между ними имена Бориса и Глеба читаются в отрывке, посвященном описанию блудной жизни Влади­мира. Но возникает вопрос, не вставлены ли эти имена позже составителем Начального свода, не отсутствовали ли они в первоначальной редакции этого отрывка? Редактор чужого труда, списываемого текста далеко не всегда так внимателен к внутреннему смыслу его, как автор; редактору Начального свода было вполне естественно дополнить перечень жен перечнем сыновей Владимира, рожденных ими; но автору, говорящему о блудной жизни Вла­димира, вряд ли бы пришло в голову смягчить густые тени, ложащиеся на женолюбивого язычника, перечнем сыновей, рожденных его женами.

Исходя из этих соображений, я думаю, что перечень сыновей в приве­денном отрывке заимствован составителем Начального свода из того самого перечня, который мы находим ниже под 6496 годом, где сыновья Владими­ра названы в таком порядке:

1. Вышеслав, 7. Мстислав,

2. Изяслав, 8. Борис,

3. Святополк, 9. Глеб,

4. Ярослав, 10. Станислав,

5. Всеволод, 11. Позвизд,

6. Святослав, 12. Судислав*.

В подтверждение укажу на следующее: перечень 6496 года перечис­ляет сыновей по времени их рождения, по старшинству (ср. там же: «умеръ-шю же старейшему Вышеславу въ Новегороде »); таким образом, одни име­на оказываются рядом с другими в силу близости по времени рождения носящих эти имена сыновей Владимировых; а между тем, под 6488 (980) годом те же имена объединяются рождением носителей их от одной мате­ри: Борис и Глеб оказываются сыновьями Болгарки, Святослав и Мстис­лав — Чехини, Ярослав и Всеволод — Рогнеды. Не согласуются с указан­ным распределением только имена трех старших сыновей: Вышеслава, Изяслава и Святополка; Вышеслав назван сыном другой Чехини, Изяслав Рогнеды, а Святополк Гречанки; частью это объясняется тем, что из друго-

104