Глава XIII

к ольда и Дира Олегом и Игорем (ср. гора Угорское, Олмин двор, церковь св. Николы, церковь св. Ирины); напротив, предание о призвании варяж­ских князей носит следы новгородского происхождения; сошлюсь и здесь на топографическую осведомленность рассказчика: конечно, Белоозеро было известно киевлянам, но стали ли бы они упоминать об Изборске, со­всем незначительном городке Новгородской области? Равным образом новгородское происхождение занесенного в Начальный свод предания о смерти Олега в Ладоге и о могиле его в Ладоге совершенно очевидно (это новгородское предание вытеснено в Повести вр. лет другим киевским).

Итак, мы видим на пространстве первых страниц Начального свода сплетение преданий киевских и новгородских. Это обстоятельство вполне согласно с предположенным нами существованием двух источников — киевского и новгородского — у составителя Начального свода.

§ 193. Попытка определить, что именно должно возвести к киевскому и что к новгородскому источнику, мы предпошлем еще следующие указа­ния на наличность двух или нескольких источников для рассматриваемой части Начального свода. Указания эти извлекаются из того впечатления, которое производят некоторые из содержащихся в ней сказаний: в них нет цельности, соответствия подробностей основному замыслу, в них замеча­ется компромисс, согласование двух версий, двух источников. Так в рас­сказе о призвании князей называются сначала три племени, а потом четы­ре: сначала Словене, Кривичи, Меря; затем Словене, Кривичи, Меря и Чудь; в призвании князей участвуют четыре племени, а князей на зов является трое; садятся эти князья не в центрах, которые были средоточием призвав­ших их племен, а в городах, не имеющих как будто прямого отношения к этим племенам: Новгород составляет исключение — это центр Словен, и в нем садится Рюрик; но почему Трувор садится именно в Изборске, а не в Пскове, Полотске или Смоленске, которые все имеют более права назвать­ся центрами Кривичей, чем Изборск? Правда, а XVI веке составитель Ар-хангелогородского летописца дал нам комментарий, как будто разъясня­ющий наше недоумение: упомянув об Изборске, он говорит: «а то НЫНе пригородокъ Псковскbq, а тогда былъ въ Кривичехъ болшии городъ ». Но, ко­нечно, такой комментарий доказывает только то, что и в XVI веке поселе­ние Трувора в Изборске, а не в большом городе Кривичском, вызывало не­доумение книжников¹. Еще непонятнее поселение Синеуса на Белеозере, в области не Мери, участвовавшей в призвании, а Веси, не принимавшей в нем участия². Правда, составитель Повести вр. лет присоединил Весь к числу

¹ Ср. в Степ, книге: «Отъ Варягъ бо Pycciю прозвахомся, а преже Словени быхомъ, еще бо граду Пскову не сущу, но бяше тогда началный градъ въ страке той, зовомый Избо-рескъ, идеже преже господьствуя Труворъ» (ПСРЛ XXI, 6).

Что на Белоозере сидела Весь, а не Меря, ясно из целого ряда свидетельств. Приведу слова, сказанные в 1471 году на новгородском вече «потомъ же правнукъ его (Рюрика) князь великий Владимеръ крестися и все земли наши крести: Рускую, и нашу Словен-ску, и Мерску, и Кривичску, Весь, рекше Белозерскую, и Муромъ, и Вятичи и прочаа» (ПСРЛ VIII, 160).

14* 211

ЧАСТЫ

п лемен, призвавших князей, но такое несомненно позднейшее распростра­нение текста доказывает только, что уже в начале XII века поселение Сине-уса на Белоозере, а не в области Мери (в Ростове), вызвало недоумение вни­мательного летописца.

В сказании об овладении варяжскими князьями Киевом нас останав­ливает в Начальном своде выставление действующими лицами Игоря и Олега одновременно; вследствие этого рассказ ведется в двойственном числе: «начаставоевати», «налезоста Днепрь реку», «узреста городъ Кы-евъ», «потаистася въ лодьяхъ», «излезоста на брегъ», «съзваста Асколда и Дира » и т. д. Впечатление получается такое, что мы имеем дело с двумя князьями, — но Игорю вкладываются в уста слова: «вы неста князя, ни роду княжа; но а з ъ есмь князь и МНЕ достоить княжити»; выше отношение Олега к Игорю определяется как отношение воеводы к князю (Олег назван воеводой Игоря). Но если Игорь князь, а Олег воевода, то рассказ должен был бы вестись в единственном числе, ср. ниже единственное число в рас­сказе об Игоре и Свенельде. Составитель Повести вр. лет дает иное толко­вание отношений Игоря к Олегу: Олег княжит вследствие малолетства Игоря; сообразно с этим в соответствующем рассказе об овладении Кие­вом находим всюду единственное число: «поиде внизъ», «увиде Олегъ», «похорони воя», «присла къ Асколду и Диру» и т. д.; но один раз при этом является двойственное число: «придоста къ горамъ къ Киевьскимъ». Это двойственное число обличает явную переделку в Повести вр. лет первона­чального рассказа, ведшегося в двойственном числе. Следовательно, редак­ция Нач. свода (Новгор. 1-й летописи) более первоначальная, и мы остаем­ся лицом к лицу с недоуменным вопросом, почему пришлось вести рассказ в двойственном числе, если Игорь князь, а Олег воевода. Недоумение наше увеличивается еще более, когда увидим ниже, что Олег выступает самосто­ятельно от Игоря в поход против Греков: перед нами, конечно, князь, а не воевода. Правда, в конце статьи об этом походе прибавлено, очевидно, для низведения Олега в сан воеводы: «Прееде Олегъ къ Кыеву и ко.Игорю», но последние слова имеют характер явной вставки.

§ 194. Таким образом, мы обнаруживаем в сказаниях о призвании кня­зей, об овладении ими Киева и о походе Олега следы спайки двух или несколь­ких источников, следы компромисса между ними. Имеем возможность ука­зать еще на явную тенденциозность сказания об овладении Киевом. Мы привели слова, с которыми Игорь обращается к Аскольду: Аскольд и Дир княжат в Киеве (ср. выше: «и беста княжаща в Киеве »), а Игорь говорит им, что они не князья и не роду княжа; в очевидном соответствии с этим, выше об Аскольде и Дире сказано, что это были два Варяга, назвавшиеся князьями («и нарекостася князема»). Повесть вр. лет и здесь приходит на выручку, комментируя соответствующие слова, вложенные в уста Олегу, так, что Ас­кольд и Дир были боярами Рюриковыми, отпросившимися в Царьград и без разрешения князя засевшими в Киеве; но, конечно, такой комментарий, об­легчая формальное понимание Олеговых слов, нисколько не делает расска­за более правдоподобным. Как же определить отмеченную нами тенденцию,

212