13.407 а) Новая Форлендер: Общедоступная история философии, 206

3. НОВАЯ ЭТИКА И УЧЕНИЕ О РЕЛИГИИ

а) НОВАЯ ЭТИКА

Кант, как некогда Сократ, стремился заново обосновать не только область знания, но также и область морали. Он стремился к этому не потому, что мир до него совершенно заблуждался в вопросах должного, или не имел о них понятия", как хвастливо возвещают в наше время всякие "ниспровергатели всех ценностей". Наоборот, по мнению Канта, "голос разума в вопросах воли звучит так отчетливо, так невыразимо и так ощутимо даже для самого обыкновенного человека, что только философские школы" с их "головоломными спекуляциями" способны "оставаться глухими к этому небесному голосу". Но дело идет здесь только о философском обосновании этики. Новое учение об идеях должно было предшествовать новой этике. Ибо только идея ставит перед нами "задачи", приводит к понятию "безусловного", противопоставляет идею "должного" всему "сущему", переносит нас в совсем иной "строй" вещей, не подчиненный

13.408 а) Новая Форлендер: Общедоступная история философии, 206

времени: переносит в область совсем другой "закономерности", чем закономерность математического "круга". Человек может "сколько угодно хитрить", оправдывая свой противозаконный поступок "давлением необходимости", однако, одновременно с этим, он может почувствовать внутри себя сознание нравственной вины, услышать "внутренний суд" собственной совести, благодаря чему он и к другим применяет масштаб собственной моральной оценки и считает себя вправе их наказывать. Эта точка зрения, которую Кант развил уже в учении об антиномиях, не может подлежать дальнейшему объяснению, т. е. не может быть доказана на основании естественных законов, но ее можно лишь "защищать".

Но чтобы познать нравственное начало в его сущности и чистом виде, мы должны исключить из мотивов нашего поступка все, что связано с влиянием иного внешнего масштаба или, как Кант говорит, "материального" масштаба, прежде всего исключить чувство радости и наслаждения. Пусть это чувство представляют одухотворенным, пусть оно выражается в благородных порывах и возвышенной мечтательности, пусть даже оно ссылается на волю божью – во всех этих случаях последним мерилом для нашей воли и поступка

13.409 а) Новая Форлендер: Общедоступная история философии, 207

служит нечто, вытекающее не из чистой нравственности, а потому и неспособное служить высшим принципом для этики. Ибо этику необходимо строить не на весьма переменчивом

чувстве, но на твердых основаниях. Поэтому,

основной закон чистой воли, или нравственный закон может быть лишь "формальным", и его масштабом должна быть годность в качестве основы для всеобщего законодательства. Поэтому,

Кант говорил: "поступай так, чтобы максима (основной принцип) твоей воли во всякое время могла бы быть также и принципом всеобщего законодательства". Так говорит Кант в своем главном этическом произведении "Критика практического разума" (1788 г.). В другом же сочинении, более популярном и могущем служить введением для первого, "В основах метафизики нравов" (1785) Кант говорит: "Ничего нельзя себе представить ни в мире, ни вне его, что можно было бы считать добром без всякого ограничения, за исключением одной доброй воли". Но, этот с виду "формальный", высший нравственный закон скрывает в себе богатейшее и глубочайшее содержание: нашей волей должна руководить одна лишь мысль о "всеобщем законодательстве".

Всякое конкретное содержание, в виде определенных благ, добродетелей или

13.410 а) Новая Форлендер: Общедоступная история философии, 207

обязанностей, с которыми связывали философы до Канта учение о нравственности, с самого начала здесь совершенно исключается. Нравственный закон должен сохранять свою силу "во всякое время", т. е. он действует извечно, и на все будущее время, пока живут разумные существа. "Всеобщим" называется это законодательство потому, что оно рaспpостpaняeтся на все разумные существа и через общественные законы объединяет их в "царстве нравственного". У Канта сказано "твоей воли", ибо мы сами создали для себя тот закон, которому мы должны повиноваться, и являемся не только "подданными", но и участниками законодательства этого царства. Идея о человечестве, включающем в себя всех нас, каковую идею человек носит в своей душе, как прообраз для своих поступков, прeвpaщaeтся в идею человечества во мне, т. е. в идею личности.

Наконец, эта новая этика находится в связи с знакомыми нам идеями цели. Познающий человек спрашивает: почему?; желающий и действующий спрашивает: зачем?; иными словами он ставит себе цель. Но каждый вопрос "зачем?", или всякая цель приводит к следующей, высшей ступени, пока мы, наконец, не приходим к конечной цели, или к самоцели. И все в мире можно себе

13.411 а) Новая Форлендер: Общедоступная история философии, 208

представить как простое средство к какой-нибудь цели; "целью же самой в себе" является лишь сам человек. Не просто человек (быть может, вообще не необходимо, чтобы люди существовали), но поскольку люди существуют, этой целью является человек, как разумное существо. Поэтому, нравственный закон получает теперь дальнейшее развитие в своей формулировке, которая имеет для нас актуальное значение и заключает в себе нравственное обоснование социализма: "поступай таким образом, чтобы ты никогда не смотрел на человечество ни в своем лице, ни в лице кого-либо другого, как на средство к цели, а всегда как на самоцель!

По отношению к тому человеку, который существует, со всеми его чувствами, часто противоречивыми, моральный закон принимает форму заповеди, а когда он звучит безусловно, то форму категорического императива. Так как этот закон должен стать побудительным мотивом наших поступков, то в нашем внутреннем сознании возникает чувство долга, которое часто идет в разрез с нашими склонностями. Кант сказал однажды, что "является прекрасным делать добро людям из любви к людям и участливой благожелательности", однако, первым моральным принципом в нашем поведении должно быть

13.412 а) Новая Форлендер: Общедоступная история философии, 208

чувство долга. За эту строгость философу часто делали даже и сочувствующие круги упрек в ригоризме. Однако, эта строгость была необходима, поскольку Кант должен был освободить свою этику при ее применении от всякого влияния принципа счастья (Glьckseligkeit). Это определенно признал также и Шиллер, на которого, благодаря его известной эпиграмме, ссылались в доводах против Канта (более подробно смотри об этом во II-й главе моей книги "Кант, Шиллер, Гете").

Поэтому, Кант придает величайшее значение единству человеческого хаpaктepa, в чем он видел совершенство человека; ему казалось, что "лучше быть злым в принципах, чем непоследовательным в деяниях добра". Добродетель означает сознание моральной правоты в борьбе. Вообще, все его моральное учение полно мужественной силы.

"Не делайтесь рабами людей!", так восклицает уже 73-летний старик в 1-й части своей "Метафизики нравов" (1797 г.), и еще: "Не позволяйте безнаказанно попирать ваше право!", ибо "кто превратил себя в червя, тот не должен потом жаловаться, когда его топчут ногами". Раскаяние и искупление не имеют никакой цены. Питаться надеждами – значит поступать

13.413 а) Новая Форлендер: Общедоступная история философии, 209

по-детски". Наоборот, труд является "лучшим средством наслаждаться жизнью. Против гипохондрии помогает "сила духа, превозмогающая свое болезненное ощущение силой воли", о чем он под этим же названием более подробно говорит в своем трактате, который он в 1798 году включил в свое последнее сочинение "Спор факультетов". Ценность жизни заключается в активной деятельности, а не в наслаждении. Величайшим нарушением человеческого долга против самого себя, язвой нашего рода, является для него ложь. Полная искренность, т. е. готовность высказывать открыто перед всеми всю истину, которую знаешь, к сожалению, не всегда осуществима в этом мире; но правдивость, которая требует от людей высказывать до конца то, о чем начато говорить, этой правдивости философ требует от каждого человека, и сам лично поступал таким же образом.

Мы заканчиваем наш по необходимости краткий обзор основных черт Кантовской этики подчеркиванием той мысли, которой он сам заканчивает свое главное произведение в области этики; ее основной смысл вытравлен на его памятнике и лучше всего хаpaктepизуют его личность. В заключении "Критики чистого разума" он говорит: "Существуют две вещи,

13.414 а) Новая Форлендер: Общедоступная история философии, 209

которые наполняют человеческую душу все новым и постоянно увеличивающимся чувством благоговения и удивления, чем больше, мы над ними задумываемся: звездное небо над нами,

которое говорит мне о моей ничтожности, как временного создания на этой маленькой точке неизмеримой вселенной, и моральный закон внутри нас, который, несмотря на все это, открывает во мне связь с бесконечным моего "невидимого я", т. е. моей личности".