Глава 3. Концептуальные рефлексивы и социально-культурные доминанты247

ченец имеет много общего с другими горными племенами Кавка­за; он тоже вспыльчив, неукротим и легко переходит от одного впечатления к другому. «Но в его характере, -пишет историк В. Потто, -^ет благородной открытости. Они коварны, мститель­ны, вероломны и в минуту увлечения опасны даже для друга» [Потто, 1994, 125].

За сто с лишним лет в характере свободолюбивых горцев мало что изменилось. Работая над материалами о чеченской войне де­вятнадцатого века, мы находим много общего с войной, начав­шейся в последнем десятилетии двадцатого. Как будто сводка штаба федеральных войск звучат слова, сказанные историком еще в 1824 году: «Русские войска, вступая в Чечню, в открытых мес­тах обыкновенно совершенно не встречали сопротивления. Но только что начинался лес, как загоралась сильная перестрелка, редко в авангарде, чаще в боковых цепях и почти всегда в арьер­гарде. И чем гуще лес, тем сильнее шла и перестрелка» [Там же, 130].

На основании царского указа в конце прошлого столетия на­чал издаваться сборник «Народы Кавказа», где публиковались все­возможные документы, связанные с историей, формированием культуры, религии, этноса кавказских горцев. Поэмы, сказания, исторические сведения, язык -^се это являлось предметом изу­чения специалистов. На сегодняшнем витке взаимоотношений России с Чечней эта историческая часть концепта оказалась важ­ной для современника, пытающегося разобраться в современной ситуации.

Еще одним из ярких примеров реструктурации смысла является концепт «рынок». В советские годы строгого контроля государства над экономикой лексема «рынок» в значении «сфера товарного обращения, товарооборота» функционировала как экономический термин. В повседневном общении под рынком обычно понимали «место розничной торговли съестными припасами и другими то­варами под открытым небом или в крытых торговых рядах; базар». Это значение и было основным. Радикальные системные преоб­разования к концу 1990-х годов выявили главную черту обще­ства —экономическую неопределенность, нечеткость представле­ний общества о том, какую же экономическую систему оно со­здало, можно ли считать современную российскую систему

248 Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху

рыночной. Темарынка стала постоянной и для обыденного со­знания: Слово «рынок» стало для нас привычным (АИФ, 2000, май); Слово «рынок» без труда слетает с губ самых разных людей (КП, 2001, авг.); Понятие «рынок» из области интересов эконо­мистов переместилось в повседневную жизнь, стало главным. Ус­транение централизованного планирования, изменение цен под воздействием спроса и предложения —эти и другие проявле­ния рыночного фактора перед глазами каждого человека: Сей­час мы используем слово «рынок» в новом значении, связывая его со словом «экономика», говорим о рыночной экономике (Наша га­зета, 2000, февр.).

Если экономическую науку интересует, какой тип рынка долж­но выбрать российское общество —рынок микроэкономики или рыночную макроэкономику [Евстигнеева, Евстигнеев, 2002, 15], — то обьщенное сознание оценивает практические результаты рыноч­ных преобразований. В этом аспекте ставший основным базовый слой концепта получает оценочные характеристики, чаще негатив­ные. В массовом сознании пейоративный характер концепта оп­ределяется, во-первых, негативной оценкой рыночных отношений как капиталистических: Рыночные отношения — отличный эвфемизм слова «капитализм» (Известия, 1999, окт.); Да, ну и времечко по­шло, и контрольные решают, и варианты тестов продают, рыноч­ные отношения, одним словом, капитализм (МК-Урал, 2002, март); Они уже не боятся слова «рынок», не считают ругательным слово «банкротство» и не спорят о том, какой должна быть собствен­ность (АИФ, 2001, сент.); во-вторых, спецификой русского рын­ка, который часто получает характеристику дикий. Вспомним из­вестное заявление В. С. Черномырдина, сделанное в день назна­чения его на пост премьер-министра: Я за рынок, но не за базар. «Рынок» и «базар», выступая как контекстные антонимы, выстра­ивают еще одну оценочно-семантическую оппозицию: цивилизо­ванный (хороший) рынок — стихийный (плохой) рынок [см. об этих же единицах: Земская, 1996, 95].

Реструктурации смысла подвергаются концепты, отражающие реалии советской жизни. Лексемы, номинирующие данные кон­цепты, остаются в языке, «язык отдельными своими частями по­стоянно «процеживается» через всех говорящих на нем людей, что, собственно говоря, и позволяет ему развиваться. Те же фрагмен­ты совокупного языка, которые остаются невостребованными и,