Глава 3. Концептуальные рефлексивы и социально-культурные доминанты295

Образы врагов. Образу врага свойственно меняться. Метаязыковой дискурс современной России при всей пестроте политического лика позволяет выделить внешних и внутренних врагов россиян.

—Оппозиционно настроенная часть российского общества, кроме внешних врагов, общих для всех, выделяет врагов внутрен­них —тех, кто повинен в бедствиях и страданиях русского на­рода: Однако теперь не очень понятно, что для нас означает сло­во «народ» ? Нет сейчас у нас в России единого народа. «Народ», ко­торый мы на сегодняшний день имеем, делится на патриотов России (истинный народ без кавычек), ее врагов и равнодушное, нео­пределившееся население (которого большинство). Народ русский в полном смысле этого слова — скит, околдованный или, говоря со­временным языком, зомбированный, облученный коммуно-демокра-тическими средствами масс-медиа (Россиянин, 1995, № 6); Воз­можно, кого-то покоробит слово «инородцы», употребленное авто­ром. Речь идет о действительно инородном теле — сатанинской секте, захватившей в 1917 году власть в России (Русский вестник, 1992, май); Понаблюдайте, как облизываются все эти ярмольники и хазановы и прочие шуты режима, когда произносят слово «дол­лар» (Наше отечество, 1993, сент.). Таким образом, внутренними врагами становятся власть, Горбачев, Ельцин, мафия, олигархи, демократы и пр., т. е. все, кто виновен в распаде СССР, в обни­щании России. В данном случае срабатывает психологический механизм потерпевших поражение парадокс приписывания вины окружению.

В противопоставленную пару к концепту «русский» оппозиция выстраивает врагов, которые могут не делиться по национально­му признаку: Дожить до светлых времен, когда очистится Русь Великая и Святая от всякого чужебесия и хлама, от кавказского бандита и международного спекулянта, от номенклатурного пере­вертыша и предателя-министра, когда мы заживем вольготно и весело на нашей Земле Русской (Русский Востокъ, 1996, № 16), либо выделяет традиционного еще для советского времени врага в лице еврея (советский антисемитизм сочетал номенклатурную непри­язнь к евреям и антиинтеллигентскую предубежденность, посколь­ку евреи воспринимались как высокостатусная и образованная группа): На русском языке плохой человек — это жид. Я и говорил «жиды», т. е. плохие люди (А. Макашов, устное выступление в

296 Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху

Костроме, 20.03.99);Делом растления молодежи, т. е. сексуализа-цией, руководят люди нерусские, от А. Асмолова до Б. Шапиро. Это люди, образно говоря, антирусского менталитета (Русский вестник, 1997, № 13—14); Пиши баклановы, рыбаковы, гроссманы, бродские… на своем языке, нам бы от этого не было убытка, но их еврейская мысль получает русское выражение и таким образом пролазит в наш русский обиход. Опасность в том, что евреи, перенимая наш язык, влагают в него свой антирусский дух, вытесняют наши духовные ценности, наши русские идеалы (Там же, 1996, № 18-20); Надо оз­вучить все псевдорусское, называющее себя русским, и сказать про­сто, что великий Бродский — еврей, а не великий русский поэт, что великая Плисецкая — еврейка, Пугачева с Леонтьевым и Кобзоном — евреи, а никакие не русские (Накануне, 1992, март). Политически-оппозиционная активность, проявляющая себя в этнической пре­дубежденности, может быть названа активностью расистской на­правленности [см.: Буряковская, 2000, 20]. Если мы обратимся к нерасчлененному на политические лагеря рефлексивному дискур­су, то четко прослеживается формирование антикавказской ксено­фобии, с которой может соперничать лишь тревожное отношение ко всякого рода фашистским проявлениям внутри страны: Теперь боюсь антилиц кавказской национальности. Боюсь фашистов, каки­ми бы доводами они ни прикрывались. Я не так уж боялся антисе­митизма (АИФ, 2000, май). Хотя в России есть прочный имму­нитет против фашизма, но в ситуации неоправдавшихся ожиданий в обществе активизируется идея национал-большевизма, которая особенно остро переживается массовым сознанием: Фашизм — бесспорное обозначение абсолютного зла; В сегодняшней жизни страшное слово «фашист» воспринимается адекватно к самой сути, непременным тошнотворным запахом крови; В народе нет более ру­гательного слова, чем «фашист»; Слово «фашист» — в широком смысле худший из людей — оставалось в русском языке на всем про­тяжении ушедшего столетия; Общество негативно реагировало на слово «фашизм», на военизированную форму РНЕ, напоминающую одеяния членов бригады СС, на их символы (электронные СМИ).

Тревожный эмоциональный фон отмечается у рефлексивов по поводу нового концепта «скинхед»: Слово «скинхед» ассоциируется с неонацистом или фашистом; Между словами «скинхед» и «нацист» прочно укоренился знак равенства; Скинхеды — активные участни­ки агрессивных молодых националистских группировок; слово «скин-