Глава 3. Концептуальные рефлексивы и социально-культурные доминанты297

хед» происходит от английского сочетания «голова + кожа»: участ­ники организации бреют голову наголо и заявляют, что борются с евреями (электронные СМИ). Демократически настроенная часть общества бьет тревогу по поводу официального утверждения но­вой национал-державной партии России (ОРТ, Времена; НТВ, Свобода слова, 2002, окт.).

На передний план в современной России выдвигается все же антикавказский синдром. Антисемитизм как традиционная для русских установка оттесняется на периферию. Появление непри­язни к жителям Кавказа имеет несколько причин. Безусловно, основной причиной являются античеченские настроения, реакция на войну в Чечне. Кроме того, еще в советское время сложился отрицательный стереотип людей с Кавказа, работающих на рын­ке и торгующих фруктами и цветами. Массовая неприязнь была ответом «на энергичное вторжение культурно чужих в те сферы, которые подлежали особым ограничениям и запретам со стороны властей, —базарная торговля, посредничество, цеховой бизнес» [Гудков, 1999, 58].

У приезжих с Кавказа отсутствовал привычный для русских комплекс жертвы: они не скрывали своего успеха, благополучия, активности. Они выбирали дело, с которым они лучше всего мог­ли справиться, которое им было по душе. Так, азербайджанцы торгуют овощами и фруктами, армяне открывают коммерческие лавки и пункты автосервиса, грузины продают машины. В массо­вом сознании существует этнический стереотип, согласно которо­му именно инородцы заметно влияют на криминогенную обста­новку, несмотря на уверения органов МВД, указывающих на ин­тернациональность преступных группировок.

Глухое чувство собственной ущемленности было благодатной почвой для рождения нового концепта «лицо кавказской нацио­нальности». К его появлению относятся с осуждением, как к не­удачному канцеляризму, который, обезличивая национальную при­надлежность, настраивает людей на негативное отношение к вы­ходцам с Кавказа. В печати мы встречаем попытки объяснить появление новой номинации: Мы часто пишем о правонарушени­ях, совершаемых русскими, украинцами… Но когда речь заходит о выходцах с Кавказа, очень трудно определить — кто он: осетин, грузин, армянин или абхазец. К сожалению, когда совершается пре­ступление, у нас имеется только описание преступника. И мы, ра-

298 Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху

ботая над материалами, осторожно указываем: «лица кавказскойнациональности с такими-то приметами». А когда правонарушение совершают русские, мы пишем: «лица славянского типа» (МК-Урал, 2001, дек.).

Обсуждение концепта с канцелярско-уголовным уклоном про­ходит чаще всего в той аудитории, где собеседниками оказываются эти самые «лица» грузины, армяне, азербайджанцы, которые являются известными и уважаемыми людьми в России, и отнесе­ние их к категории преступных «лиц» воспринимается особенно остро: Мне глубоко неприятно произносить «лицо кавказской наци­ональности» (ОРТ, Тема, 22.10.98); Нормальные человеческие лица превратились в оскорбительную советскую кличку — лица кавказ­ской национальности (Лит. газета, 1994, май); — Как вы относитесь в понятию «лицо кавказской национальности»? — Я уже говорил: когда есть лицо, это хорошо (А. Разбаш —Р. Абдулатипову, ОРТ, Час пик, 13.05.98); — Испытывали ли Вы на себе термин «лицо кавказской национальности»? — Я никогда себя не ощущал лицом кавказской национальности (А. Разбаш —Р. Балаяну, ОРТ, Час пик, 12.05.98); — Армен Борисович, вы вообще встречались с таким вы­ражением — «лицо кавказской национальности»?— Конечно. Но как к нему можно серьезно относиться? — В какой степени сильна ваша связь с армянской культурой? — Я все-таки причисляю себя к куль­туре русской (беседа корреспондента с А. Джигарханяном, АИФ, 1996, март).

Военные действия в Чечне породили несколько номинаций для обозначения врага на чеченской войне: боевики, бандиты, «чехи», «духи», зеленые волки, дудаевские волки, гантемировцы, басаевцы, радуевцы, масхадовцы и др. Фобия к чеченцам относится не столько к народу, сколько к воюющей стороне в конфликте.

Восприятие чеченских боевиков в контексте международного терроризма активизировало рефлексивы с номинацией «терро­рист»: Сепаратистов в Чечне погибли десятки тысяч, а в глазах многих россиян слово «чеченец» стало синонимом слов «террорист» и «преступник»; В каждой стране словом «террорист» называют человека определенной национальности; Слово «чеченец» уже стало синонимом слова «террорист» и намертво связано со словом «унич­тожать» (электронные СМИ).

—Политико-экономический кризис в России вылился в при­вычную форму неприязни к Западу. Отношение россиян к Запа-