Глава 1. Метаязыковое сознание и рефлексивы 107

парадигматическими и синтагматическими отношениями; 2) фор­мально-семантической деривации, или отношениям словообразо­вательной производности.

В области лексической семантики этот критерий позволяет выявить следующую закономерность деривационно-мотивирован­ной семантики: прямое значение нормативнее переносного, ос­новное нормативнее вторичного, производного, коннотативного. Такие же отношения распространяются и на единицы, связанные формально-семантической производностью: непроизводные еди­ницы нормативнее производных [см.: Голев, 1989, 121]. Правомоч­ность выделения этого критерия подтверждают наши материалы: рефлексивы отражают данный критерий простоты/сложности.

Наличие метаязыкового комментария, помогающего разграни­чить значение многозначного слова в контексте, свидетельствует о возможности сбоя при понимании многозначного слова, особен­но если контекст создает условия одновременной актуализации двух значений, попадающих в фокус восприятия, осложняющих однозначность понимания. В этом случае возможна вербализация речемыслительной деятельности в виде рефлексива. Например: Женщина долго училась быть независимой и сильной. Возможно, те­перь она хорошо освоила эту науку, даже слишком хорошо. И неко­торым современным мужчинам удается ощутить силу только рядом с безногой или безрукой подругой, которую нужно носить на руках в прямом смысле слова (МК-Урал, 2000, февр.); Кириенко вообще в результате своего шага навстречу Кремлю стал своеобразным поли­тическим рекордсменом — он во второй раз смог совершить поли­тическое самоубийство. Если выражаться в переносном смысле — снова объявил дефолт, только теперь не России, а самому себе (КП, 2000, март).

Формально-семантическая мотивированность лексических еди­ниц манифестируется в рефлексивах, выявляющих мотивировоч­ный признак, лежащий в основе производного слова, например: Поскольку в словах «говядина» и «разговляться» есть общие корни, я решил сегодня взять говядину (А. Макаревич, ОРТ, Смак, 30.04.00); Страхование от слова «страх» (АИФ, 1997, окт.).

Небезразличие для функционирования слова факта его словооб­разовательной производности свидетельствует о важности учета «ко­эффициента мотивированности» для коммуникативной ориентации речи [см.: Голев, 1989, 121]. Проявление обостренного внимания

108 Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху

при речепорождении к мотивированности знака, к форме знакавообще свидетельствует, с одной стороны, о сложности производ­ного слова, о его формально-смысловой двуплановости [см.: Телия, 1986, 13], которая фиксирует «генетическую память об истоках сло­ва» [Пересыпкина, 1998, 8] и представляет собой синхронное вза­имодействие старого и нового мотивационного качества слова; с другой стороны, говорит о стремлении коммуниканта максималь­но обеспечить взаимопонимание путем формальных сближений, преодолеть разобщенность слов, подключив их формальные связи.

4. Личностный критерий. Любой текст как про­дукт речевой деятельности заключает в себе противоречие: он стандартен в силу воспроизводства прежнего состояния языка — и креативен в силу «индивидуального семиотического творчества» [Мурзин, 1989, 9]. Творческое начало авторского текста многопла-ново. Для нас актуальна реализация креативности на уровне ма­териализации речевого замысла. В первую очередь перед говоря­щим/пишущим (а «он всегда первый приемный пункт коммуни­кативных усилий, направленных на свое же ожидание» [Винокур, 1989, 19]) встает проблема точности формулировки авторского замысла, выбора речевых средств, адекватно выражающих комму­никативную задачу. В этом случае рефлексивы выступают как вер­бализованная культурно-речевая оценка своих или чужих речевых усилий, как эксплицированный процесс переживания соответ­ствия/несоответствия актуального смысла и словарного значения и, шире, как оценивание и характеристика нормативно-ценност­ного факта. Этот тип рефлексивов, традиционно присутствующий в речевой деятельности безотносительно к временному периоду, хорошо описан в литературе [см., например, известные работы: Шварцкопф, 1970; 1971; 1988; 1996]. Например: Я не люблю слово «попса». Слово «эстрада» тоже как-то не подходит: слишком ста­ромодно. Давайте называть все это популярной музыкой (АИФ, 1999, окт.); У меня была цель, мечта, не знаю, как сказать точнее. Мечта — это круто. Было банальное желание сделать первый пры­жок (ОРТ, Розы для Лены Бережной, 08.03.02). В таких рефлек-сивах всегда определенно выражена точка зрения адресанта. Я-по-зиция задается употреблением личного местоимения «я» и глаголь­ных слов со значением мнения.

Любой рефлексив может быть метацензором нескольких напря­женных речевых зон. В следующем примере лексическая едини-