Глава 3. Концептуальные рефпексивы и социально-культурные доминанты28 3

ренко, 2001,45], изменение мнения партнера в нежелательном направлении. Несмотря на конфликтный характер оппозицион­ных концептуальных рефлексивов, нельзя не отметить положи­тельный характер их появления. Во-первых, нельзя забывать о том, что проблема понимания и принятия «другого» связана с проблемой понимания самого себя, своей социальной позиции, и понимание это, на наш взгляд, осуществляется в данных кон­текстах. Процесс осмысления человеком самого себя предшеству­ет формированию толерантных установок на допуск множествен­ности мировоззренческих систем, дополняющих друг друга. Сле­дующий шаг -«преодоление иллюзии очевидности, когда мы подменяем другого собой и ставим "зеркала вместо окон", в тысячный раз наблюдая свое отражение» [Глебкин, 2000, 13]. Во-вторых, возможность проявления своей позиции демонстрирует открытость современного российского общества, право говоря­щего на выражение собственной точки зрения. «В политическом плане толерантность интерпретируется как готовность власти допускать инакомыслие в обществе и даже в своих рядах» [Ас-молов, 2000, 6]. Хотя, как отмечают психологи, даже самая во­инственно-оппозиционная критика терпима, когда она принад­лежит «чужому кругу», так как действует на ограниченную ауди­торию. Более нетерпимой ощущается критическая позиция среди своих, которая воспринимается как отклонение от правильной линии.

Интенсивность проявления концептуальной, оценочной и язы­ковой свободы говорящего является реакцией на отторжение то­талитарных принципов мышления, одним из которых было един­ство семантической информации (принцип демократического централизма), инструментом этого единства была категория партийности, понимаемая как коллективная оценка, как «модаль­ность речи и речевого поведения, жестко заданная партийным до­кументом и исключающая поэтому любую другую модальность» [Романенко, 2001, 70]. Принцип демократического централизма укрупнял оппозицию «свой» -«чужой» до рамок национального противопоставления миров: советский, социалистический — запад­ный, капиталистический, до вынесения врага за рамки социума, «его демонизацию в контексте мирового заговора» [Дзялошин-ский, 2002, 8], подменяя собой частные оппозиции —личные и общественно-групповые. Подмена создавала ложное единство со-

284 Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху

циально неоднородного общества, нивелировала разнонаправлен-ность общественного мнения, формировала инфантилизм созна­ния. Поэтому открытое выражение личной позиции (пока пусть даже агрессивное) —это несомненный шаг к возможному толе­рантному общению в концептуальной сфере, ибо фундаментали­стская, интолерантная идеология опирается прежде всего на фи­лософию безличности. Взамен внешнего партийного контроля над словом, внутренней партийной цензуры как обязательной соци­альной установки любой личности в современной России появля­ются другие типы контроля, обусловленные психологическим ус­тройством языковой личности и эксплицируемые в метаязыковой деятельности говорящего/пишущего.

Национально-государственная идентификация современного россий­ского общества. Следующим наиболее важным идентификационным процессом, находящим свое выражение в концептуальных рефлек-сивах, видится изменение национально-государственных рамок идентификации: русское вытесняет советское. Стихийное переос­мысление роли «национального фактора», этнонациональная напря­женность связаны с распадом СССР, с национальными конфлик­тами на границах новой России и в ее пределах, интенсивной миг­рацией населения из стран СНГ и национальных республик Российской Федерации в Центр [см.: Здравомыслов, 2002, 50].

Если в спокойной общественной ситуации «этническое само­сознание чаще всего не актуализировано, "размыто"» [Дробиже-ва, 1998, 165], то в «смутные времена» роль этничности возраста­ет. Она выполняет защитную функцию, являясь своеобразной ре­акцией на нестабильность общества, поскольку «в целях удовлетворения банальной потребности человека в определенно­сти на сцену выходит более древняя и устойчивая форма инфор­мационного структурирования мира —этническая» [Лебедева, 1993, 34].

Метаязыковые высказывания помогают проследить динамику самоутверждения «русскости», гипертрофию функций националь­ной идентичности —языковой, мифологической, этнической [о разных типах этнической идентичности см.: Дробижева, 1998, 177—181]. Особенно остро потерю национальной идентич­ности ощущает оппозиционно настроенная часть общества. Если обратиться к наиболее частотным рефлексивам оппозиционного