Горизонт

"направленность

на Другого"

Третья линия горизонта может быть определена как направленность на Другого. Современный менеджмент все более становится со-причастным, культурно-экологическим, гуманистическим, при котором главным ресурсом любой организации, условием ее успеха и эффективности является персонал. Вектор развития направлен на преодоление индивидуализма, на умение понять Другого, признать его систему ценностей и права. Это не про-сто коллективизм, о котором мы упоминали выше, а высокая степень субъектности, личностности и одновременно связанности общими целями и культурными нормами, матрицами поведения. Как показывают исследования и наши собственные наблюдения,¹ "направленность на Другого" в нашей культуре (в дискурсе коллективизма, соборности и т.д.) скорее декларируется, чем наличествует. Обнадеживает лишь ссылка на некоторые традиции, которые в настоящее время постепенно возрождаются. К их числу относится исихазм, глубинная духовная традиция православия.

В основе исихазма в его современной трактовке лежит, как и в основании любой организации, принцип синергии, но понятный предельно, не только как сотрудничество людей, но соработничество человека и Бога. Здесь онтологическим горизонтом личного бытия выступает Бог с его предикатами совершенного общения и любви. Исихазм является определенной антропологической моделью человека, предполагающей его открытость и расширение. Все эти идеи очень близки аналитике организаций, особенно такого их типа как интермедиарные организации, хотя они описываются в другом дискурсе.

Горизонт катастрофы

Четвертая линия горизонта интерпретаций может быть охарактеризована как горизонт катастрофы. Каждому, кто руководит организацией, трудится в ней или проектирует ее знакомо чувство опасности, которое подстерегает при каждом шаге организационного поведения, сопровождающегося высокой степенью риска. Но это чувство к сожалению не воплощается в соответствующих технологиях, стратегиях управления, решениях, нормах поведения. Как правило, организационные проекты пренебрегают возможностью катастрофы, и их просчеты еще более усиливаются на стадии осуществления проекта.

В этом смысле совершенно прав Ст. Бир, который вводит понятие кибернетической катастрофы. Как специалист по общей теории управления и как консультант в этой области он подчеркивает, что имеет место пренебрежение фундаментальными принципами, которые разработаны в кибернетике и общей теории систем, из-за которых многие организации, в том числе такие огромные, "монументальные" как общественные системы, государства, транснациональные корпорации теряют свою управляемость, вступают в фазу умирания или неприкрытой агрессии. Переоценка способов существования организаций, их целей, функций, структуры производится уставшими людьми, на которых можно положиться только в том смысле, что они никогда не предложат ничего нового.

Одним из проявлений кибернетической катастрофы является медленная компьютеризация или формальное использование компьютерной техники. Компьютер позволяет быстро принимать грамотные решения, но скорость эта смертельна для бюрократии. При медленном принятии решений она успевает подстроиться к изменениям и истощает энергию реформ.

Точно также можно говорить о синергетической катастрофе, которая состоит в упорном следовании линеарному мышлению классической рациональности и в пренебрежении принципами нелинейной динамики. Для нее характерно медленное распространение синергетики как нового мировидения, нового подхода к организации и самоорганизации.

Горизонт катастрофы методологически наиболее основательно рассмотрен А.И. Пригожиным¹. Он анализирует такие образы катастрофы как проклятье, как возмездие, как заговор, как испытание, как урок и как новые возможности. Катастрофа определяется им как непредвиденное, разовое, массовое потрясение, имеющее малую субъективную вероятность для каждого конкретного случая и особый масштаб последствий. В опыте типологии он выделяет природные, экологические, технические и социальные катастрофы. Нам представляется необходимым выделить также организационные катастрофы, в пределе приводящие организации к гибели. Примером организационной катастрофы, который надолго останется классическим, является почти моментальный распад тоталитарной организации, называвшей себя "лагерь социализма". Организационные катастрофы меньшего масштаба хорошо выражает известная российская "мудрость": хотели "как лучше", а получилось "как всегда". Катастрофы в организациях менее глобальны, но их изучение может быть как бы более "спокойным", методичным, нежели изучение просчетов управления в огромных, разовых катастрофах. Итоги такого изучения могут быть полезны как репрезентативная модель кризисного управления как такового.