Глава 3. События и люди Казахской степи...

213

вновь (когда еще? — И. Е.) распался общеказахский фронт» и силы Младшего жуза больше не участвовали в войнах с ойратами (неправда, участвовали в 1741 г. — И. £.); более того они пре­вратились в угрозу для Среднего и Старшего казахских жу-

зов (выделено нами. — И. Е.)» [112]. Абсолютная историческая неадекватность и неприкрытая тенденциозность процитированных строк настолько очевидны для всех более или менее сведущих лиц в истории социально-политической жизни казахов второй четверти XVIII в., что они даже не нуждаются в специальном опроверже­нии со стороны историков-профессионалов. Отсюда нетрудно по­нять, почему многие преподаватели западноказахстанских вузов, «узнав» из «Истории Республики Казахстан» о некой «угрозе», якобы исходившей в XVIII в. от их предков общенародным ин­тересам казахов, не рекомендуют своим студентам использовать такое учебное пособие для изучения истории дореволюционного Казахстана.

Наряду с «обезглавливанием» фигуры Абулхаира А. Кузем-байулы и Е. Абиль, а также некоторые другие историки и публи­цисты для обоснования исторической исключительности личности хана Абылая используют приемы виртуального «маскарадного» переодевания двух этих исторических героев и голословно обла­чают второго из них в почетные доспехи главного организато­ра народно-освободительной эпопеи 1726—1730 гг., в том числе Аныракайской победы, которые реально принадлежат прежде все­го и главным образом хану Абулхаиру. Да, действительно, по на­родным преданиям казахов, записанным в середине XIX — начале XX в. Ч. Ч. Валихановым, Г. Н. Потаниным, М.-Ж. Копеевым, Ш. Кудайбердиевым и др., молодой Абылай в конце 1720-х гг. впервые всенародно проявил себя как отважный и искусный воин-батыр, проявивший свой природный незаурядный ум и рыцарскую доблесть, но в то время он еще не имел ни необходимого орга­низаторского опыта, ни достаточных военно-тактических знаний, чтобы стать за короткий срок сколько-нибудь крупным боевым командиром. Не случайно казахские народные предания, повест­вуя о батырском периоде жизни вчерашнего юноши Сабалака, или Абильмансура, который в ходе народно-освободительной борьбы с джунгарами стал известен в Степи под именем Абылая, под­робно описывают совершенные им тогда ратные подвиги на поле

брани, но практически ничего не сообщают нам о его полко­водческих деяниях и заслугах. В то же время все более или ме­нее компетентные современники этих военных событий — русские пограничные чиновники в Астрахани и Сибири, царские послан­ники в Хиве и Бухаре, китайские хронисты, калмыцкие тайджи, башкирские тарханы и батыры, приезжие среднеазиатские купцы, туркестанские ходжи и др., затрагивая в своих письменных доку­ментах различные эпизоды казахско-ойратской войны, называют, как правило, лишь имя хана Абулхаира, но вовсе не других казах­ских ханов, султанов и батыров. Соседи, тем более отдаленные, обычно никогда не упоминают в материалах внутреннего делоп­роизводства каких-либо второстепенных, малозначительных для международных отношений деятелей иностранных государств, а пишут исключительно об их основных военных и политических лидерах. Таким общеказахским лидером в войне с Джунгарией в 1724—1730 гг. показан во всех ныне известных письменных источ­никах первой половины XVIII в. именно хан Абулхаир, поэтому даже в китайских династийных хрониках за 1730—1731 гг. одно­значно упоминается только его имя.

По поводу рассмотренного иррационального противопоставления этих двух вполне достойных исторической памяти кочевых лиде­ров и их фальсифицированного освещения в постсоветских издани­ях вдумчивый казахстанский историк-краевед LLJ. А. Аманжолова очень точно заметила, что современная «историческая наука Казахстана, занявшись переоценкой и переосмыслением нашего прошлого, совершила очередной зигзаг в Зазеркалье. Увы, при­нцип клановости... как это ни парадоксально, распространился и на историческое прошлое. И через 270 лет после славной победы отечественная историография уж в который раз «прогнулась» и продекларировала не подтвержденный историческими источника­ми тезис об исключительной роли хана Среднего жуза Аблая в Анракайской победе. И этот тезис был публично озвучен на всех научных конференциях и торжествах, приуроченных к празднова­нию Анракайской битвы» [113].

В сравнении с Абулхаиром и Аблаем другие политические деятели исторического прошлого Казахстана намного меньше при­влекают к себе внимание дилетантствующих публицистов и исто­риков и большей частью лишь попутно затрагиваются в их сочи-

214

Научное знание и мифотворчество...