§ 4. Язычники и христиане

Сравнительно недавно в одном американском городе собрались иедущие теологи разных стран. Они размышляли о том, как могут сложиться судьбы церкви в будущем веке. С тревогой говорили о падении веры. Толковали про то, как обмирщить религию, то есть приблизить ее к чувствованиям и потребностям обыкновенного че-иовека. Один из выступавших сделал предположение, которое поначалу показалось кощунственным: в храме будущего может звучать рок-музыка. Мало того, возможно даже возрождение язычес-Цих оргий. Непредсказуемы пути к вере.

Христианская культура существует в Европе более двух тысяче-исгий. Отчего же вдруг проклюнулось в ней языческое, первозданное? Выскажем крамольную мысль. Язычество, пожалуй, гораздо илиже к человеческой природе, нежели христианство. Ведь оно об-р. и дается к варвару, не знающему диктата культурных стандартов. Человек воспринимается таким, какой он есть, без всяких немыслимых требований. Иное дело — христианство...

Античный грек, предаваясь наслаждениям, сам определял меру i |оей аскезы, воздержанности. Кто мог указать ему черту, за кото-pi n'i услада утрачивает свою естественность? Только он сам. Иначе и 1,1 глядит эта ситуация для современного человека. Он обладает определенным знанием, которое как бы подсказывает ему, что надлежит считать нормой, а что — отклонением от нее. Отныне человек обращается не столько к собственному опыту, к спонтанно возни-п.пощим чувствам, сколько к тому, что говорит наука или сложившаяся в обществе система ограничений.

Зачатки самых различных проявлений эроса есть в каждом человеке. Будучи целомудренным, он знает подземные толчки i Страсти. Посвящая себя Богу, испытывает силу земных наваждений, содрогаясь от дьявольских внушений, обретает себя в тиной любви...

219

--------------■-------------------------Раздел II______________________ ,

Любовные чувства архетипны, то есть изначально одинаковы Ло культура, несомненно, оказывает воздействие на эротику ГЪспод :твующие стандарты поведения определяют форму массовых перс-киваний. Аскетизм замещает оргиастические страсти.

Но отчего в истории эти кровавые оргии соседствуют с приме->ами возвышенного целомудрия, одухотворенной любви? Почему юмантические платонические чувства сменяются почитанием ран гузданных наслаждений? Отчего даже в одной культуре мы видим >азноликость эроса? Отчасти ответ прост: все это заложено в чело-;еческой природе.

Что думает человек о любви? Ценит ли он свое тело? Восприни-1ает ли его как священный сосуд или как вместилище мерзких ожделений? Ощущает универсальность Эроса или знает только дну его грань? Например, в греческой философии и искусстве при ода человека, его облик, его тело — все представлялось идеалом со ершенства и гармонии.

Поскольку сын природы воспринимался как перл создания, гре-еское искусство стремилось воспроизвести, выразить человечес-ое тело в порыве одухотворенной страсти. Пластика эллинскою скусства красноречиво говорит об этом. Жители Афин толпились а улице, наблюдая, как Фидий лепит человеческое тело. Древние «лософы высоко отзывались и о духе человека. Они говорили о эстоинстве человека, о его высоком предназначении. Любовь со гветственно воспринималась как глубокое чувство, освященное эгами. У изголовья влюбленных вставала Афродита, которая бла->словляла сближение тел и душевное влечение как радость жизни,

Постепенно в сознании античных греков возникало различие юбви плотской и духовной. Чувственное влечение отражает пред-гавление о красоте человеческого тела. Поэтические переживаний :е более индивидуализируются. Платон полагал, что наслаждение, которому стремится человек, должно быть в определенной степеЧ л обуздано. Аристотель же в противовес ему считал, что услажде-ле тела есть все-таки благо...

Однако любовь — это не только вихрь наслаждений. К концу эевней эпохи эллинское представление о человеке сменилось дру« [м воззрением. Римский философ Сенека, например, не мог cobmiv ить моральные нормы стоиков с господствовавшим благоговени* 1 перед человеческой природой и чувственным наслалодением. ОН верг идею благости человеческого существа.

220

Убеждение, согласно которому индивид нравственно не стоек и К может противостоять всесильному пороку, подвел Сенеку к мысли, что в самом человеке гнездятся неразумие и греховность. По-

■ ому тело может рассматриваться лишь как временное хранилище души. Ей же надлежит бороться с телом, ибо плоть приносит имшь одни муки. Культ тела уступил место в средневекой культуре прославлению нетленной души, которая понималась как чистая и 111 • i фикосновенная.

Любовь имеет в качестве истока сексуальную чувственность. Но lie исчерпывается ею. В ней нечто большее: союз душ, самораскры-ше личности. Поэтому древние греки различали разные формы июбви. Выделяли, например, Эрота — обожествленный эрос. Или любовь-страсть, которая отождествлялась с безрассудством. Или любовь как влечение без роковых последствий. В целом же человеческая натура понималась как единство ума, страстей и воли.

Христианство принесло с собой радикальное переосмысление июбви. Отныне она стала пониматься не только как человеческая страсть, но и как державная основа человеческого бытия. Братская

.....бовь — это любовь ко всем людям. Не случайно главный объект чело-

i к ческой любви в Ветхом Завете—бедняк, чужестранец, вдова и сиро-i.i и даже тот, кто является национальным врагом, — египтянин.

Личность при христианстве несет на себе отпечаток абсолютной благости творца. Она обретает некую самоценность. Реальный нм ной человек во всей неповторимости присущих ему физических и

■ м if хических черт оценивался отныне как непреходящая и неоспори-ч.ш ценность. Телесность, которую прославляли древние эллины, в I I шетианском идеале признается только как сосуд духовности.

Любовь воспринимается отныне как святыня. Человеку, захваченному страстью, надлежит взращивать в себе чувства, через которые и раскрывается личностное богатство. Любовное переживание не i ощ,ко уникально. Оно носит всеобъемлющий характер, потому что о. u раничные объекты этого чувства — Бог, ближний, дальний...