III. Ремесло и торговля в IX – X вв.

22. Из «Книги эпарха»¹ (конец IX – начало X в.)

Титул VII о катартариях²

§ 1. Те, которые очищают шелк, могут покупать шелк-сы­рец, привозимый из-за границы, лишь в количестве, какое могут обработать; если же будут уличены в том, что продают его в необработанном виде или же, тайно входя в соглаше­ние с богатым лицом, покупают и закладывают сырец, будут подвергнуты ударам плетьми, острижению волос и лишены права заниматься ремеслом.

§ 2. Более бедные из катартариев, а также те из метаксариев³, которые не включены в список, мужчины или жен­щины, не имеющие возможности закупать сырец, привозимый из-за границы, и покупающие шелк от метаксопратов⁴, дол­жны приплачивать по одной унции⁵ на каждую номисму, за­траченную при покупке шелка метаксопратами.

§ 3. Если какой катартарий желает быть принятым в кол­легию метаксопратов, то, если он не раб, должен заявить об этом эпарху, должен представить свидетельские показания в том, что он бросает обработку шелка-сырца, и после этого он будет зачислен в коллегию, выплачивая, как полагается по уставу, две номисмы.

§ 4. Катартарий не должны самовольно производить за­купку шелка-сырца, но только по приглашению метаксопра­тов, заключая вместе с ними товарищество, должны покупать шелк-сырец согласно обоюдному соглашению, не увеличивая, не снижая цены.

§ 5. Катартарий, желающие покупать шелк-сырец для об­работки, должны сначала записаться у эпарха, притом [представить свидетельские показания], что они не являются рабами, не слишком бедны и не имеют о себе дурную славу, но что они принадлежат к числу почтенных людей. Это делается, чтобы шелк-сырец не распылялся по слишком мелким частям, чтобы не расходился по неизвестным путям использования и чтобы не попадал в руки людей посторонних и неучтенных.

§ 6. Если же кто из катартариев будет уличен в том, что в кабаке пропивает сырец или же что он совершает противо­законное, или же если это болтливый человек, ругающийся «лошадиной бранью» и смутьян, такой катартарий будет под­вергнут побоям и с позором изгнан из коллегии, чтобы не распродавал (шелка-сырца).

¹ Эпарх – высший чиновник Константинополя, ведавший судом и осуществлявший надзор над городским хозяйством, ремеслом и торговлей.

² Катартарий – ремесленник, очищающий шелк-сырец и превращаю­щий его в пряжу.

³ Метаксарий – кустарь, изготовляющий из шелка для продажи на рынке мелкие изделия, вышивки и т. п.

⁴ Метаксопрат – член коллегии торговцев метаксой.

⁵ Римская монета, вероятно, равная здесь 2 кератиям или 1 миллиарисию.

Титул XIV о лоротомах¹.

§ 1. Лоротомы должны состоять в ведомстве эпарха, под­чиняться ему и следовать его приказаниям в выполнении го­сударственных повинностей, но зато они не участвуют в пла­тежах, полагающихся для всех [лиц], подведомственных эпарху. Их простат² назначается эпархом.

Если же понадобится выполнение повинностей для импе­раторского двора, то пусть они с ведома эпарха находятся в подчинении императора и пусть получают в качестве дохода, что соизволит им пожаловать император. Они не должны по­купать кожи больше положенного, сколько они желают упо­треблять для подготовки к изготовлению ремней.

§ 2. Нельзя объединить в одном сообществе лоротомов с малакатариями³. Малакатарии должны иметь собственного простата, которого по своему усмотрению назначает эпарх. Работать малакатарии должны так же, как лоротомы, и вме­сте с ними работать над кожей, которую подготовили дубиль­щики, но обрабатывать не те кожи, которые идут на обувь. Вирсодепсы (дубильщики) пусть занимают особое положе­ние, так как обрабатывают кожу в чанах, хотя они и имеют общего с ними простата и выполняют повинность одному и тому же симпону⁴. В этом и состоит разница (между ними); одни поэтому называются малакатариями, другие – вирсо-депсами. Если же кто станет нарушать этот порядок, то не .только подвергнется телесному наказанию, но будет лишен права заниматься также собственным ремеслом.

¹ Лоротомы – кожевники, выделывающие заготовки на сбрую.

² Простат – «старшина», глава ремесленной корпорации.

³ Малакатарии – кожевники, изготовляющие заготовки для обуви.

⁴ Симпон – помощник эпарха, его заместитель по тому или иному виду ремесла.

Сюзюмов М. Я. Византийская «Книга эпарха».

23. О торговых связях Руси с Византией в X в.

Из трактата «Об управлении государством» Константина Багрянородного

О руссах, приезжающих из Руси на однодеревках в Константинополь

Глава 9. Однодеревки, приезжающие в Константинополь из внешней Руси, идут из Невогарды [Новгорода], в которой сидел Святослав, сын русского князя Игоря, а также из кре­пости Милиниски [Смоленска], из Телюцы [Любеча?], Чернигори [Чернигова] и из Вышеграда. Все они спускаются по реке Днепру и собираются в Киевской крепости, называемой Самвата.

Данники их – славяне, называемые кривитеинами [кривичами] и лензанинами, и прочие славяне рубят одноде­ревки в своих горах в зимнюю пору и, обделав их, с откры­тием времени [плавания], когда лед растает, вводят в ближ­ние озера. Затем, так как они [озера] впадают в реку Днепр, то оттуда они и сами входят в ту же реку, приходят в Киев, вытаскивают лодки на берег для оснастки и продают руссам. Руссы, покупая лишь самые колоды, расснащивают старые однодеревки, берут из них весла, уключины и прочие снасти и оснащают новые. В июне месяце, двинувшись по реке Днепру, они спускаются в Витечев, подвластную Руси кре­пость. Подождав там два-три дня, пока подойдут все однодеревки, они двигаются в путь и спускаются по названной реке Днепру. Прежде всего они приходят к первому порогу, называемому Эссупи, что по-русски и по-славянски значит «Не спи».

Этот порог настолько узок, что не превышает ши­рины циканистирия [дворцового ипподрома в Константино­поле]; посредине его выступают обрывистые и высокие скалы, наподобие островков. Стремясь к ним и поднимаясь, а оттуда свергаясь вниз, вода производит сильный шум и [внушает] страх. Посему руссы не осмеливаются проходить среди этих островов, но, причалив вблизи и высадив людей на сушу, а вещи оставив в однодеревках, после этого нагие ощупывают ногами [дно], чтобы не наткнуться на какой-нибудь камень; при этом одни толкают шестами нос лодки, а другие – сере­дину, третьи – корму. Таким образом они со всеми предосто­рожностями проходят этот первый порог по изгибу речного берега. Пройдя этот порог, они опять, приняв с берега осталь­ных, отплывают и достигают другого порога, называемого по-русски Улворси, а по-славянски Островунипраг, что зна­чит «Остров порога». И этот порог подобен первому, тяжел и труден для переправы. Они опять высаживают людей и пе­реправляют однодеревки, как прежде. Подобным же образом проходят и третий порог, называемый Геландри, что по-славянски значит «Шум порога».

Затем так же [проходят] четвертый порог, большой, называемый по-русски Аифор, а по-славянски Неясыть, потому что в камнях порога гнездятся пеликаны. На этом пороге все ладьи причаливают к земле носами вперед, отряженные люди сходят держать с ними стражу и уходят; они неусыпно держат стражу из-за печене­гов. Остальные, выбрав поклажу, находившуюся в однодерев­ках, и рабов в цепях, переводят их сухим путем 6 миль, пока не пройдут порога. Затем одни тащат свои однодеревки воло­ком, другие несут на плечах и таким образом переправляют на другую сторону порога, спускают их там в реку, грузят поклажу, входят сами и продолжают плавание. Прибыв к пя­тому порогу, называемому по-русски Варуфорос, а по-славян­ски Вульнипраг, потому что он образует большую заводь, и опять переправив однодеревки по изгибам реки, как на пер­вом и на втором пороге, они достигают шестого порога, по-русски называемого Леанти, а по-славянски Веруци, что зна­чит «Бурление воды», и проходят его таким же образом. От него плывут к седьмому порогу, называемому по-русски Струкун, а по-славянски Напрези, что значит «Малый порог», и приходят к так называемой Крарийской переправе [ныне Кичкасский перевоз], где херсониты переправляются на пути из Руси, а печенеги – в Херсон. Эта переправа шириною приблизительно равна ипподрому [ = 270 футов], а выши­ною– от его низа до того места, где сидят союзники, так что долетает стрела стреляющего с одной стороны на другую. Посему печенеги приходят и на это место и нападают на рус­сов.

Пройдя это место, они достигают острова, называемого св. Григорием [о. Хортица], и на этом острове совершают свои жертвоприношения, так как там растет огромный дуб. Они приносят в жертву живых петухов, кругом втыкают стрелы, а иные [приносят] куски хлеба, мясо и что имеет каждый, как требует их обычай. Насчет петухов они бросают жребий, зарезать ли их [в жертву] или съесть, или пустить живыми. От этого острова руссы уже не боятся печенега, пока не до­стигнут реки Селины. Затем, двинувшись от этого острова, они плывут около четырех дней, пока не достигнут лимана, составляющего устье реки; в нем есть остров св. Эферия [о. Березань]. Пристав к этому острову, они отдыхают там два-три дня и опять снабжают свои однодеревки недостаю­щими принадлежностями, парусами, мачтами и реями, кото­рые привозят с собою. А так как этот лиман, как сказано, составляет устье реки и доходит до моря, а со стороны моря лежит остров св. Эферия, то они оттуда уходят к реке Дне­стру и, благополучно достигнув ее, снова отдыхают. Когда наступит благоприятная погода, они, отчалив, приходят к реке, называемой Белою, и, отдохнувши там подобным образом, снова двигаются в путь и приходят к Селине, так назы­ваемому ответвлению [рукаву] реки Дуная. Пока они не ми­нуют реки Селины, по берегу за ними бегут печенеги. И если море, что часто бывает, выбросит однодеревки на сушу, то они все их вытаскивают на берег, чтобы вместе противо­стоять печенегам. От Селины они никого уже не боятся и, вступив на Булгарскую землю, входят в устье Дуная. От Дуная они доходят до Конопа, от Конопа – в Констанцию по реке Варне, от Варны приходят к реке Дичине – все эти места находятся в Булгарии; от Дичины достигают области Месемврии; здесь оканчивается их многострадальное, страш­ное, трудное и тяжелое плавание.

Зимний и суровый образ жизни этих самых руссов таков. Когда наступит ноябрь месяц, князья их тотчас выходят со всеми руссами из Киева и отправляются в полюдье, т. е. кру­говой объезд, и именно в славянские земли вервианов [древ­лян?], другувитов, кривичей, севериев [северян] и остальных славян, платящих дань руссам. Прокармливаясь там в тече­ние целой зимы, они в апреле месяце, когда растает лед на реке Днепре, снова возвращаются в Киев Затем забирают свои однодеревки, как сказано выше, снаряжаются и отправ­ляются в Романию. С печенегами могут воевать узы.

«Известия ГАИМК», вып. 91, М.–Л., 1934, стр. 8–10.