25. О преследовании иконопочйтания при Льве III и Константине V

В 20-х годах VIII в. у острова Фиры и Фирасии, близ Крита, произошло сильное землетрясение и извержение вулкана.

Говорят, что император [Лев III], услышав об этом [яв­лении], счел его свидетельством божьего гнева и старался угадать, какова же его причина. Поэтому-то он и восстал про­тив благочестия и святых икон, замышляя их низвержение, ибо полагал по невежеству, что будто бы от водружения икон и от поклонения им произошло страшное знамение. И начал он учить народ собственным догматам. Многие, впрочем, горько оплакивали оскорбление церкви. Именно поэтому жи­тели Эллады и Кикладских островов, отвергая неблагочестие, ополчились на императора. Собрав многочисленный флот, они поставили над собою императором [некоего человека] по имени Косьма и прибыли к царственному городу. Жители го­рода, сразившиеся с ними, подожгли многие из кораблей вокруг Косьмы. Видя поражение, [мятежники] побежали к [своему] императору. Один из его архонтов, по имени Агаллиан, увидев это и отчаявшись в собственном спасении, предал себя вместе с войском [морской] пучине. Косьма же и другой [мятежник], [именем] Стефан, были схвачены и обезглавлены.

После этого [нападения арабов на Никею] император со­брал вокруг своего дворца огромную толпу из жителей го­рода, позвал тогдашнего архиерея Константинополя, [па­триарха] Германа, и принуждал его подписать [документ] о низвержении святых икон. Тот же отказался и сложил свя­щенство, говоря: «без вселенского собора я не излагаю веру письменно». Уйдя затем в свой отеческий дом, он завер­шил путь своей бренной жизни. После него рукоположили в архиереи Анастасия, бывшего клириком Великой церкви [св. Софии]. Многие благочестивые, не присоединившиеся к императорским догматам, претерпели от этого [патриарха] величайшие кары и бесчестие.

Еще дыша гневом против благочестия, он [Константин V] оскорбил священную схиму назареев [т. е. монашество]. Ведь тотчас, назначив конное ристание, он повелел вытащить не­которых из них [монахов] на середину театра и вести каждому из них за руку монахиню. И многие из глазеющей толпы по­носили их и плевались на них, как это в привычке у скопища черни, и с бранью разверзали свою постыдную безбожную пасть.

Nicephori i archiepiscopi Constantinopolitani opuscula historica, ed. G. de Boor, Lipsiae, 1880, p. 57, 58, 74.

26. Письмо Псевдо-Епифания Кипрского епископу Иерусалима Иоанну, осуждающее почитание икон (конец VIII в.)

Господь мира по человеколюбию своему даровал нам [силы] попрать сатану ногами христиан и удалиться от всего Гибельного, дабы не расточились меж нами узы нелицеприят­ной любви христовой, веры правой и истины. Как я услышал, Некоторые взроптали против, нас по следующей причине. На пути нашем в святое место Вефил, чтобы встретиться с твоею честностью, мы пришли в деревню, называемую Анауфа, и, увидев там зажженный светильник и спросив, [что это], узнали, что в местечке есть церковь. Войдя в нее, чтобы помолиться, мы обнаружили в ее дверях раскрашенный зана­вес, на котором было изображено нечто, напоминающее чело­века и идолоподобное. Они сказали, что это было якобы изо­бражением Христа или одного из святых – [точно] не помню, хотя сам видел. Зная, что держать подобные [вещи] в церкви – мерзость, я разорвал занавес и посоветовал завернуть в него умершего бедняка. [Бывшие же здесь] сказали, возроптав: «Следовало бы ему заменить занавес своим, прежде чем рвать его». Хотя я обещал, что пошлю вместо этого другой, но замешкался с посылкой, ибо мне было необходимо найти [хороший занавес]: я ждал, что он будет прислан мне с Кипра. Поэтому теперь, когда я его обрел, я его выслал. Удостой по­сему приказать пресвитеру [того] поселения принять послан­ное у [нашего] чтеца, призываю также: распорядись, чтобы подобные [вещи] не развешивались в церквах, ибо твоей чест­ности подобает заботиться обо всем и радеть о чистоте [всего], приличествующего церкви и прихожанам.

Ostrogorsky G. Studien zur Geschichte des byzantinischen Bilderstreites, Breslau, 1929, S. 73–75.