Тема 1- Введение в изучение всеобщей истории права и государства

19

экономия, социология, психология, этнография, языкознание). По­добный учет результатов может состоять и в прямом заимствова­нии — в виде заимствования терминов (структура, функции, роли) или объяснительных схем и теорий (модернизация, революция и др.).

Таким образом, структурно-аналитический метод наря­ду с уяснением социальной структуры общества и иерархии его социальных и политических институтов содействует изучению норм права, отдельных его институтов в их фун­кционировании, изменениях и взаимодействии с моральными, политическими, экономическими и другими учреждениями, нормами, крупными системами мировосприятия и социаль­ной активности (религия, государство, гражданское общество с его группами и классами, политические партии и др.).

Культурологическое изучение права предполагает различе­ние права и закона (см. об этом: Нерсесянц B.C. Право и закон: Из истории правовых учений. М., 1983) и обособленное рассмотре­ние и восприятие права как необходимого элемента социального общения и регулирования высокой результативности и пользы на­ряду с моралью, религиозными заповедями, этическими требова­ниями профессионального долга или ремесла и т.д. Марксистская традиция рассматривает право как элемент политической над­стройки в ее детерминированной зависимости от базиса (способа организации производительных сил и производственных отноше­ний). Историко-цивилизационный подход (Гегель, Данилевский, Шпенглер, Тойнби) фиксирует каузальную связь между цивилиза­цией и правом в таких характеристиках, которые вызывают сомне­ние, особенно в тех вариантах истолкования такой связи, которые объявляют эту связь необходимой и закономерной.

По мнению немецкого философа К. Ясперса, у Гегеля, Мар­кса и Шпенглера подобное истолкование закономерного и необхо­димого отмечено стремлением соблазнить нас обманчивым знани­ем, используя слова и термины широкого общественного употреб­ления. "Очевидный обман заключается в том, что постижимые связи ошибочно понимают как каузальную необходимость. Но они суть только идеально-типические конструкции, относительно ко­торых всегда следует спрашивать, насколько отвечает действи­тельность этим в себе очевидным понятностям. Допускающие вы­явление исторические причинные связи всегда частны, многооб­разны и никогда не определяют необходимость события в целом. Забывают случайность в событии, не допускающем ни предвиде­ния, ни последующего постижения. Нельзя больше рассматривать с безответным удивлением скачкообразные творения нового в ис­тории... Всего этого не понять через необходимость, и здесь всегда! остается надежда на будущее" (пер. А.С. Богомолова).

В мирообъяснительных религиозных и философско-религиоз­ных системах, таких, как христианство или буддизм, человечес­кое законотворчество всецело подчинено предопределенному по­рядку вещей и благодаря посредничеству носителей и передатчи­ков божественного разума становится приобщенным и доброволь­но подчиненным велениям божественного закона, воплощенного в природе вещей и в природе человеческого общения. В христиан­стве, а до него в римском правоведении и космологии такому ми­ровосприятию соответствует различение права божественного и человеческого, при котором право божественное не зависит от человеческих интересов и желаний. В буддизме это соотношение представлено в концепции космического разума, с которым стре­мятся слиться его почитатели и последователи. В даосизме роль верховного (божественного ранга) закона выполняет дао (Путь) — первооснова всех вещей; познав ее законы, человек становится со­вершенным.

В конфуцианстве — светской религии Китая на протяжении двух с лишним тысячелетий — почитание божественного веления завуалировано приверженностью традиции (ритуалу) как преем­ственно сохраняемому элементу от времен золотого века. Ритуал властвует не только в обществе, но и в природе. "Почтительность без ритуала приводит к суете. Осмотрительность без ритуала пре­вращается в боязнь. Смелость без ритуала выглядит грубостью". Личное право или закон в европейском смысле не имеют в тра­диционном Китае такого назначения — там право (справедливость) целиком ориентировано не на разрешение конфликта враждующих или соперничающих сторон, а на восстановление нарушенной гар­монии человеческих отношений. Отсюда непреходящее уважение к неизменной, освященной веками и авторитетом уважаемых деяте­лей традиции ("Излагаю, но не создаю. С любовью отношусь к древности") и лояльное отношение только к богам племенным и локальным ("Богов я почитаю, но держусь'от них подальше"). И все же авторитет верховной власти государства в лице прави-теля-вана недвусмысленно и сильно подкреплен божественным ав­торитетом: начиная с шань-инского периода (сер. 11-го тысячеле­тия до н.э.) китайские верховные правители стали получать бла­гословение на правление от имени Неба — небесный мандат.

Наиболее изученной в области истории права является хрис­тианская культурологическая ориентация, представленная в кано­ническом праве католиков и церковном праве православных хри­стиан. Многовековые традиции существуют также в изучении древ­нееврейского права (талмудическая традиция), мусульманского права (четыре школы исламского законоведения, оформившиеся к ^х в.). Наиболее важными составными частями религиозной доктри-

20

ны права являются истолкование права божественного и челове­ческого, концепции праведного правителя, соотношение права и морали и др. В христианской традиции соотношение права и мо­рали наиболее удачно определил Августин Блаженный, епископ Гиппонский (нач. V в.), который говорил: "Мораль просит того, чего

закон требует".

К разновидности культурологического изучения права следу­ет отнести также социально-философский (этический) подход к ис­тории права как воплощению одновременно разумных и справедли­вых правил и требований к разрешению лично-имущественных и социально-групповых конфликтов, нацеленных в итоге на достиже­ние общего блага (или, по Аристотелю, "благой и счастливой жиз­ни"). Таковыми были по своему назначению примиряющие право­вые обычаи и обыкновения в первобытном обществе, таковыми ста­ли правовые обычаи и законы в государственном сплоченном обще­стве древности, средних веков и длящейся современности.

Для надлежащего восприятия роли и значения (ценности) правовых обычаев и законов весьма существенна сложившаяся или складывающаяся иерархия ценностей, которые характеризуют не только содержание самого права, но и характер взаимосвязей ценностей с человеком. Согласно более поздним классификациям философов (М. Шелер, Н.О. Лосский), иерархия ценностей начина­ется с чувственных ценностей (ценности "приятного—неприятного" выражаются чувствами боли и удовольствия), над ними возвыша­ются жизненные (витальные) ценности типа "благородного прошло­го" данного человека, рода и племени. Над ними возвышаются духовные ценности, в которые входят эстетические ("прекрасное— безобразное"), гносеологические ("истинное—ложное знание"), и сюда же относятся морально-правовые ценности ("справедливое— несправедливое", "правомерное—неправомерное"). Высшими при­знаются ценности святости, которые именуются также религиоз­ными ("праведный—грешный").

Сравнительно-исторический юридический метод анализа и обобщения. Сравнительный метод изучения истории права более всего содействует упорядочению наших знаний и представлений о наиболее общих или наиболее характерных особенностях возник­новения, функционирования или последующих изменений права в его взаимосвязи с деятельностью учреждений государства. Данный метод используется для изучения опыта естественного (стихийного) или искусственного создания и применения общеобязательных го­сударственных установлений (законов) и правовых обыкновений у разных народов в разные исторические эпохи. Наиболее характер­но его применение в анализе правовых институтов (устойчивых разновидностей пользования правами и правового общения, напри­мер, права дарения и завещания), существующих одновременно в