Глава 16. Изменения в государственном управлении в 50-80-е гг. 395

ков предприятия), расходование которого должно было контро­лироваться общим собранием трудового коллектива, фонд соци­ально-культурного и бытового развития (строительство жилья, клубов, пансионатов и т. д.), фонд развития производства (само­финансирование предприятий). Предусматривалось также сочета­ние единого государственного планирования с правом предпри­ятий корректировать устанавливаемые сверху планы. В отличие от происходивших в те годы аналогичных преобра­зований в странах Восточной Европы, принадлежавших к «социа­листическому лагерю», косыгинская экономическая реформа, пре­дусматривавшая перевод промышленных предприятий на условия хозрасчета, отнюдь не означала реабилитацию рыночных отноше­ний или перехода к «социалистическому рынку», который отстаи­вали в то время чешские и венгерские экономисты. По-прежнему устанавливались жесткие нормативы по валовому объему продук­ции, за государством сохранялась монополия в установлении цен на произведенную продукцию. Расширение прав министерств так­же не способствовало провозглашенному курсу на развитие «само­стоятельности» предприятий. Большую проблему, сохранявшую свое значение вплоть до середины 80-х гг., составляла возникшая еще в 30-е гг. «ведомственность» как результат утверждения прин­ципа вертикального подчинения и связанное с ней отсутствие го­ризонтальных связей в системе управления экономикой. Несмотря на это, экономическая реформа 1965 г. дала замет­ный экономический результат, сдвинув народное хозяйство с мертвой точки. Только за годы восьмой пятилетки (1966-1970 гг.) объем промышленного производства вырос в пол­тора раза, построено около 1900 крупных предприятий, темпы роста товаров народного потребления впервые сравнялись с тем­пами роста средств производства. Значительные успехи были достигнуты и в сельском хозяйстве, где также давала о себе знать установка на стимулирование производства. Однако уже к концу 60-х гг. наиболее дальновидным полити­кам стало ясно, что дальше этого экономические реформы не пойдут. Наметившиеся в ходе проведения реформ технократиче­ские тенденции в управлении экономикой и государством, во-пер­вых, с самого начала были ограничены логикой планового хозяй­ства, во-вторых, они неизбежно должны были столкнуться с гос­подствующей в верхах идеологической доктриной «партийности» государственного управления. Это явилось главной причиной того, что экономические реформы так и не были доведены до конца. Л. И. Брежнев и его консервативное окружение, опасавшиеся серьезных перемен, не были заинтересованы в развитии хозяйст­венной реформы. С самого начала реформаторские процессы тормозились бюрократическими, консервативными силами, ус­матривавшими в экономических реформах угрозу политической

396 Раздел V. Особенности советской государственности

с табильности. События в Чехословакии, вошедшие в историю под названием «пражской весны» 1968 г., а также набиравшие размах реформаторские тенденции в других социалистических странах (Польше, Румынии, Венгрии) усилили консервативные настроения в верхнем эшелоне советского руководства, заставили отказаться даже от тех робких и непоследовательных шагов по демократизации управления, которые предпринимались до этого. К середине 70-х гг. экономические реформы были оконча­тельно свернуты. Консервативные тенденции взяли верх над «ре­форматорским либерализмом». Представленный в середи­не 60-х гг. небольшой группой объединившихся вокруг Косыгина экономистов-технократов, он оказался, что называется, «не ко двору» набиравшей силу власти партократии. Результаты такой политики не замедлили сказаться во всех сферах жизни общества. Среднегодовые темпы прироста нацио­нального дохода с 7,7% в годы восьмой пятилетки упали до 3,5% в годы одиннадцатой пятилетки (1981 — 1985 гг.), темпы роста про­изводительности труда за этот же период снизились с 6,8% до 3%. Другим следствием отказа от преимущественно экономических ме­тодов управления народным хозяйством и возврата к команд­но-административной системе стал стремительный рост управлен­ческого аппарата. Только за 1976—1983 гг. его численность увели­чилась на 3 млн и достигла 18 млн человек. На содержание такой армии чиновников ежегодно затрачивалось до 40 млрд рублей. Но даже в этих условиях партийное руководство продолжало разви­вать и совершенствовать созданную еще в 30-е гг. систему льгот и привилегий, призванную обеспечить материальное благосостоя­ние партийно-государственного аппарата. На этом фоне наблюдается процесс вырождения правящей элиты. Развенчание хрущевской партийной реформы, ставившей целью обновление и омоложение руководящего состава партии, и замена ее лозунгом «стабильности кадров», в действительности означавшем пожизненность номенклатурных постов, в итоге обернулись старением кадров. Достаточно сказать, что средний возраст членов Политбюро в 1980 г. составлял 71 год, а средний возраст местных руководящих партийных кадров в том же году достиг 59 лет по сравнению с 49 годами в 1971 г.1 С праведливости ради следует сказать, что уровень образования властной элиты в рассматриваемый период был достаточно высоким. Высшее образование имели практически 100% секретарей обкомов, крайкомов и ЦК компартий союз­ных республик. Большая часть партийных руководителей имела техническое обра­зование. Высший состав руководителей проходил подготовку и переподготовку в Академии общественных наук при ЦК КПСС, Академии народного хозяйства при Совете Министров СССР, Высшей партийной школе при ЦК КПСС, в рес­публиканских и межобластных ВПШ.